путь. Другой рассказывает про воспоминания, принадлежавшие только первому.
Один умер. Другой был в коме и ожил.
Какая-то женщина передала ему мой портрет, который был написан, скорее
всего, Перхтой, ведь она любила рисовать. А Ян написал послание для того,
кому он попадёт.
Меня ещё обозвали принцессой с потерянной душой, — напомнило обиженно
нутро, и я сжала губы.
Принцесса – это из сказки, которую рассказывала кормилица Яну. Но ведь
невозможно, чтобы она пришла к лже-Яну. Она давно умерла.
Но есть потомки, — опять подсказала внутренняя умница.
Хорошо, допустим, что пришёл потомок этой кормилицы и передал лже-Яну
послание и портрет. Эта женщина не просто так ему наказала это, она, значит,
была уверена, что это Ян.
Следовательно лже-Ян и Ян это один человек, но тогда почему он не помнит
ничего. А точнее, обвиняет меня в том, что его заставляют полюбить меня
насильно. Ему открывают воспоминания, но он не желает этого. Потому что не
чувствует ко мне ничего, кроме жажды забрать то, что принадлежало Яну.
А то, что упиралось тебе в бедро, это так, мелочь, — усмехнулась всезнайка
внутри.
Он мужчина в первую очередь, и, вероятнее всего, после комы у него не было
секса. Вот и объяснение.
Сейчас и я заставляю его полюбить меня, вспомнить все и привязать к себе,
потому что сгораю от одиночества без своего Яна. Но разве это правильно?
Даже если душа Яна в этом теле, то там осталась другая душа, которая не
желает принимать такие правила игры.
Насильно мил не будешь, — вспомнила я поговорку и вздохнула.
Судьба надо мной не только насмехается, она открыто смеётся, показывая мне
мужчину, который мог бы быть со мной, но он этого не хочет. Он отвергает всё.
И мне придётся вновь его простить за нежелание дать душе Яна волю, и
отпустить. Забыть.
- Забыть, — прошептала я свою мысль, и мне стало себя так жалко, что я
закрыла руками лицо и расплакалась.
Почему, когда я только поверю в возможность быть счастливой, мне показывают
что это невозможно? Но я не имею права удерживать его рядом, это
бесчеловечно и по-детски глупо. Лже-Ян полностью прав, он никогда не станет
для меня тем человеком, которого я потеряла.
И это вдвойне больнее, что сердце стонет вместе со мной, заставляя ощутить
горечь поражения во рту.
Глава 45.
- Лорель, зайди ко мне, — остановил меня отец, когда я уже собиралась домой
после очередного болезненного дня в университете.
Я вздохнула и поплелась за ним, закрывая дверь в кабинет.
- Я буду ждать тебя тут в восемь часов вечера, не опаздывай. Да, я знаю, что ты
не позаботилась о наряде, поэтому я заказал его, надо будет забрать в молле, —
радостно произнёс родитель, а я скривилась.
- Я не иду, папа, на бал, — покачала я головой.
- Почему? – удивился он.
- Потому что не хочу, — упрямо сжала я губы.
- Но ведь этот бал даётся в честь вашей истории, и тебя будут ожидать там
увидеть…
- Смогут наглядеться на меня на следующий день, — перебила я его и подняла
голову. – Я не пойду на него.
- Хорошо, — вздохнул он разочарованно. – Но это…
- Хватит, папа, я домой, — вновь перебила я его и выскочила из кабинета,
захлопывая за собой дверь.
Я хотела убежать и спрятаться ото всех, чтобы меня никто не трогал, не терзал,
не просил прощения, как мои бывшие друзья, которые поодиночке ловили меня
после пар и пытались заговорить. Но их обидные слова я не могу вырвать из
души, а они каждый воткнули в меня свой нож с ядом.
И сейчас я практически бежала до парковки, чтобы не встретить одного из моей
группы. Хоть тут была судьба ко мне благосклонна, я добралась до машины, и
спряталась, блокируя двери.
Лже-Яна я не видела с утра, может быть, потому что уехала из дома в семь,
проведя бессонную ночь, читая письмо Яна, и проливая горькие слёзы над ним.
Я не знала сколько нужно времени, чтобы смириться с утратой. Но я следовала
своему решению отпустить его. Отпустить их обоих, даруя свободу.
Подъехав к дому, я бросила ключи на привычное место и устало поплелась на
второй этаж. Я прислушалась к комнате лже-Яна, там было тихо. Его аромат
витал повсюду, заставляя меня с каждой секундой ощущать, как горло моё
сдавливается. Откуда в моём истощённом организме столько воды?
Я смахнула слёзы и зашла к себе, бросая сумку на пол.
Бал. Я печально улыбнулась и раскрыла шкаф, доставая из глубин платье в
чехле. Положив свою драгоценность на постель, я расстегнула молнию, и
раскрыла синий шёлк. Эта вещь всегда будет напоминать мне глаза Яна, такого
же насыщенного оттенка.
Я провела рукой по ткани, когда в мою дверь постучали. Я вздрогнула и замерла.
Я не желала ни с кем говорить, никого видеть.
- Лорель, я знаю, что вы там, я должен извиниться, — глухо произнёс лже-Ян, а
я вздохнула.
- Ну же, Лорель, откройте. Я знаю, какой я кретин. Это не новость. Я хотел вас
поцеловать, я хотел проверить будут ли мои чувства схожи с тем, что мне
снится. Но это оказалось ярче. Я не могу поверить в переселение душ, но что-то
происходит. Возможно, вы правы, мой предок во мне, но я не хочу быть им. Я не
хочу быть воспоминанием, я хочу быть реальным. Я хочу найти самого себя,
всю жизнь я искал это, но так ничего не нашёл. А сейчас я ощущаю, что
осталось сделать шаг, чтобы вздохнуть полной грудью. Но я не знаю, куда его
делать. Я восхищаюсь вашей верностью своему возлюбленному, вашим
желанием вернуть его. Я больше не буду требовать у вас то, что отдал он вам. Я
справлюсь сам, ведь я должен бороться ради моего великого предка, который
был силён. И раз я похож на него, то и у меня всё получится. Но мне необходима
и ваша вера в меня, как вы верили в невиновность графа.
Лже-Ян замолчал, а я закрыла рот рукой, чтобы он не слышал моих рыданий.
Мне не нужно его восхищение, мне нужна его любовь. Сейчас он делает мне
больнее, подвергая мои решения пытке.
- Уходите, Ян, — тихо попросила я.
- Лорель, — он ударил ладонью по моей двери.
- Да что вы хотите от меня? – закричала я и распахнула эту преграду, встречаясь
с тем, кого пообещала себе отпустить.
- Не плачьте, Лорель, — его грудь под чёрной рубашкой быстро вздымалась, а
голос был полон горечи.
