— Таково наше призвание — показать людям дорогу к свету Создателя и научить их держаться подальше от Тьмы.
Ричард не мог придумать ничего, что бы ей возразить. Ее логика была безукоризненна. Но если сестра Верна права, значит, Кэлен ничего не грозит, она в безопасности. Ричарду очень хотелось бы в это верить.
Безумно хотелось, но все же...
— Допускаю, что ты можешь оказаться права, но я не уверен. Я видел больше, чем можно пересказать словами.
— Я понимаю, Ричард. Тяжело признавать собственные ошибки. Это все равно что самоистязание. Но если ты действительно хочешь быть взрослым и умным человеком, ты должен уметь взглянуть правде в глаза, даже если при этом придется назвать себя дураком. Я вовсе не хочу сказать, что ты глупец, потому что искренне заблуждался. Твой страх вполне понятен. Мудрый человек всегда в состоянии отличить истину от лжи и знает, что на свете есть еще очень и очень много вещей, кроме тех, которые ему уже известны.
— Но все, о чем я говорил, взаимосвязано...
— Так ли? Мудрый человек не станет нанизывать бусинки различных событий на нить одного ожерелья просто потому, что ему так хочется. Мудрый человек узнает истину, даже если она покажется ему непривычной. Вот самое прекрасное ожерелье — истина.
— Истина, — буркнул Ричард себе под нос. Он — Искатель, Истина — самая суть его существования. Это слово горит золотыми буквами на рукояти его меча. Меча Истины. Многое из того, что произошло, он просто не мог облечь в слова и объяснить сестре Верне. Могло ли быть так, как она говорит?
Неужели он до сих пор просто обманывал себя?
Ричард вспомнил Первое Правило Волшебника: люди глупы и поэтому готовы поверить во что угодно, потому что хотят, чтобы это было правдой, или боятся, что это окажется правдой. Ричард по опыту знал, что это правило распространяется на него так же, как на любого другого. В этом смысле он ничем не отличается от остальных и готов поверить в какую угодно ложь.
Он верил, что Кэлен его любит. Он верил, что она никогда не причинит ему боли. А она его прогнала. Ричард снова почувствовал ком в горле.
— Я сказала тебе правду, Ричард. Я здесь для того, чтобы тебе помочь.
Он промолчал. Он ей не верил. Словно в ответ на его мысли сестра Верна спросила:
— Как твоя голова?
Ричард был потрясен вопросом. Вернее, не самим вопросом, а тем, что пришлось ответить:
— Все... прошло. Совсем не болит.
Сестра Верна с довольной улыбкой кивнула:
— Как и было обещано, Рада-Хань избавил тебя от боли. Мы только стараемся помочь тебе, Ричард. Его глаза сузились.
— Еще ты говорила, что с его помощью вы будете «управлять» мною.
— Только ради того, чтобы учить тебя. Чтобы учить человека, нам нужно его внимание. Исключительно ради этого.
— И чтобы заставить меня страдать. Ты говорила, что ошейник причиняет боль.
Она на мгновение отпустила поводья и воздела руки к небу:
— Я уже причинила тебе боль. Я только что назвала твои убеждения глупейшим заблуждением. Разве это не заставило тебя страдать? Разве не больно осознавать, что ты ошибался? Но не лучше ли узнать истину, чем верить в ложь? Даже если это причинит тебе боль?
Ричард отвернулся, думая о той истине, что Кэлен заставила его надеть ошейник и прогнала прочь. Эта истина причиняла боль больше, чем любая другая истина о том, что он оказался недостаточно хорош для нее.
— Может, и так. Но мне не нравится носить ошейник. Ни в малейшей степени.
Его утомили разговоры. Грудь опять разболелась. Все тело одеревенело. Он потерял Кэлен. Она заставила его надеть ошейник и прогнала прочь. Он толкнул коленями лошадь и поехал вперед, чтобы сестра Верна не увидела его слез.
Он ехал в молчании. Лошадь на ходу щипала сухую траву. В другое время Ричард не позволил бы этого: когда у лошади в пасти мундштук, она не может жевать как следует, и у нее могут начаться колики. Но сейчас, вместо того, чтобы натянуть поводья, он, наоборот, ослабил их еще больше и ласково потрепал лошадь по теплой шее.
Самая лучшая компания: лошадь не назовет тебя дураком и не станет ничего требовать. Он тоже не собирается ее одергивать. Лучше быть лошадью, чем человеком, внезапно подумал Ричард. Беги, поворачивай, останавливайся. И ничего больше. Впрочем, кому сейчас не лучше по сравнению с ним?
Что бы там ни говорила сестра Верна, он — пленник, и никакими словами этого не изменишь. Если он хочет когда-нибудь освободиться, то должен научиться управлять своим даром. Рано или поздно сестры решат, что он достиг успеха, и, может быть, отпустят его. Даже если Кэлен к тому времени его забудет, он по крайней мере вновь обретет свободу.
Значит, на том и порешим, подумал Ричард. Надо учиться как можно быстрее, чтобы избавиться от ошейника и вырваться на свободу. Зедд всегда говорил, что он все схватывает на лету. Он научится всему. Ему всегда нравилось учиться. Он всегда хотел знать как можно больше, ему никогда не хватало уже известного. Зато он узнает много нового. Быть может, в конце концов это не так уж и плохо. Кроме того, что ему еще остается?
Он вспомнил, как учила его Денна.
Настроение сразу испортилось. Опять самообман. Сестры его никогда не отпустят. Он будет учиться не тому, чему хочет сам, а тому, чему захотят сестры. И вряд ли это будет иметь хоть какое-то отношение к истине. Это будет боль. Ничего, кроме боли и безнадежности.
Ричард ехал, погруженный в мрачные мысли. Он — Искатель. То есть Несущий смерть.
Каждый раз, когда он убивал кого-нибудь Мечом Истины, он снова и снова чувствовал это. Это было самой сутью его призвания: нести смерть.
Уже на закате он заметил впереди россыпь белых пятен. Это был не снег; снег еще не покрыл всю землю. Кроме того, пятна двигались. Сестра Верна ничего о них не сказала и как ни в чем не бывало ехала дальше. Солнце светило всадникам в спину, и перед лошадьми ложились длинные тени. Впервые Ричард осознал, что они едут прямо на восток.
Когда они подъехали ближе к загадочному пятну, стало ясно, что это просто отара овец. Пасли отару бантаки, которых Ричард узнал по одежде. Три пастуха, не обращая внимания на сестру Верну, преградили ему дорогу. Они что-то горячо говорили на своем языке. Ричард не понимал ни слова, но лица их были более чем красноречивы и выражали безграничное почтение. Потом пастухи дружно бухнулись на колени и, вытянув перед собой руки, принялись отбивать поклоны. Затем снова вскочили на ноги и начали что-то говорить на своем непонятном языке.
Ричард, придержав лошадь, удивленно смотрел на них и наконец поднял руку в приветственном жесте. Пастухи расплылись в улыбках и снова принялись кланяться. Он поехал дальше, а они, поднявшись с колен, припустились за ним, протягивая ему хлеб, фрукты, полоски вяленого мяса, ожерелья из клыков, бусы и даже свои пастушьи посохи.
