— Папочка, я так по тебе соскучилась! Почему ты такой грустный? Где ты так долго был? Я так скучала! Скучала, скучала. Почему ты грустный, ведь как хорошо кругом! — тараторила Асмильда, повиснув на отцовской шее.
— Доченька, ты огорчила отца.
— Чем!? Прости, папуля, я виновата, я дрянная, виновата, прости, — говорила принцесса как заведенная и медленно опускалась на ковер. По щекам текли слезы. Отец подхватил её возле самого пола.
— Ты хочешь выйти замуж?
— Замуж? Конечно! Неужели ты разрешаешь? Я знала, папочка, ты самый лучший! Я всегда это знала! Замуж, хочу, хочу, хочу, и ты не обидишься? Я так люблю тебя, папочка и мне так не хочется тебя огорчать!
— Полно, доченька! Ты ни капли меня не огорчаешь, наоборот, я буду безмерно счастлив, если ты выйдешь вот за этого молодого человека.
— За этого? — на лице принцессы мелькнуло удивление и пропало, сразу сменившись безудержным счастьем, — конечно, папа, лишь бы ты стал счастлив! Как я. Я никогда — никогда тебя не огорчу!
— Вот и прекрасно. Переодевайся и спускайся в дворцовый храм. Там все готово. Смотри, не огорчай папу!
— Что ты, ни за что! Я мигом! Эй, где мое свадебное платье? Быстрее, а то папа огорчится!
Служанки и фрейлины забегали туда — сюда. Началась обычная предсвадебная суета. Нет, не обычная: в углах будуара стояли четверо охранников. Других, не привычных телохранителей, и они не собирались никуда уходить и даже отворачиваться. Женщины боялись на них глаза поднять, не то, что сказать хоть слово. Им строго настрого запретили разговаривать с принцессой, под страхом смерти. А принцесса была счастлива и не замечала ничего вокруг. "Только бы папа не огорчился!", единственно лишь эта мысль немного портила настроение.
— Терпение, граф, терпение, — говорил герцог Гровс ведомому им под руку графу Фомису нор'Титосу, владетелю графства Грандан что на юго-западном побережье Западного океана и на прибрежном архипелаге, противоположный край имперских земель, — она выпила любовный эликсир, самый лучший, Ангурский. Знакомы с его действием? Девушка безумно влюбляется в первого, кого видит после начала действия эликсира и становится счастливой. Ненадолго. Нашего зелья на сутки должно хватить.
— Тогда почему вы не позволили мне встать перед ней? — спросил граф с явным подозрением. Он был среднего возраста, невысокого роста, жилистый, смуглый и черноволосый. Типичный южанин. И по-иверски говорил с заметным южным акцентом.
— Видите ли, действие зелья недолгое и… она будет помнить все. Вы хотите начать семейную жизнь с обмана?
— Да я через несколько минут собираюсь это сделать! В чем проблема, раздери вас демоны! — объяснение герцога ни капли не убедило графа, — сутки влюбленность и несколько дней возвращения памяти. У нас этот напиток не такая уж редкость.
— Вот даже как! У нас он строго запрещен церковью.
— Церковь у нас одна. Ваше высочество, не увиливайте, я должен знать какую проблему мне предстоит решать.
— Хорошо, хорошо. Асмильда влюблена в мага жизни и, похоже, взаимно. Недавно она с ним встречалась и я опасаюсь, что эликсир подействует не совсем правильно. Понятно? Меня она и так любит, как отца. Я решил не рисковать. Как в детство впала, надо же!
Граф размышлял не меньше минуты и лишь когда они подходили к богато украшенному храму произнес:
— Вы коварный человек, герцог. Не хотел бы я быть вашим врагом, — а про себя добавил: "и другом".
Опоясывание прошло, по придворным масштабам, скромно. Благодати пожилой епископ Барматский не почувствовал, но тем не мене брак освидетельствовал. Не впервой. На странное поведение принцессы закрыл глаза, и это не впервой.
После храма состоялось небольшое застолье с речами и подарками. Отец на этом банкете всегда находился рядом с невестой, вернее уже женой, и та, даже танцуя первый танец с мужем, не сводила глаз с папы. Немногочисленные гости делали вид, что странное поведение Асмильды — очередной каприз сумасбродной девицы.
После застолья, ближе к вечеру состоялся "свадебный выезд" к телепорту. И снова герцог ехал с молодыми в одной карете.
— Иди дочь смелее, не расстраивай папу и жди меня там и не тревожься, я завтра приду. Так надо, дочь! Ты уже взрослая, не огорчай папочку.
Асмильда счастливо с ним соглашалась:
— Я буду ждать тебя с нетерпеньем, столько, сколько необходимо. Я взрослая, я замуж вышла! Но не задерживайся, пожалуйста! — закончила чуть огорченно.
— Не капризничай и слушайся мужа.
— Разумеется! Я знаю, так надо, так положено и ты не расстроишься, правда?
— Правда, Асмильда.
И уже графу:
— Надеюсь на вас, я доверил вам самое ценное — свою дочь.
— Одну из трех, — усмехнулся Фомис и продолжил серьезно, — я помню все наши договоренности, они в силе. В свою очередь я надеюсь на вас. Пойдем, Асмильда, мы уже попрощались, не бойся, ты ненадолго расстаешься с папой, — повернулся к герцогу и добавил, — жду в гости, ваше высочество.
Как только новобрачные с двумя телохранителями скрылись в портале, Гровс довольно улыбнулся. Обратно возвращался в той же свадебной карете с десятком охраны. Ехать было всего ничего, около километра. Настроение было превосходное.
Витар вошел ко мне в кабинет встревоженным до нельзя. Как некстати! Я только что вернулся с инспекции казарм и конюшен. Недочетов масса, что-то Семус в последнее время расслабился. По-хорошему, так на покой надо старику, шалит сердечко, несмотря на все Лизины старания. Или к опытному целителю на прием идти. Надо отправить. Так заупрямится!
— Егор, тревога.
— Поясни, — друг плюхнулся на стул, и было видно, что тревога не очень то и срочная.
— Понимаешь, на сердце тревожно, с самого полдня и не проходит. Схватило и держит вот здесь, — он положил руку на грудь, — Асмильда. Я чувствую, с ней случилось что-то очень страшное и она в беде. Жива, но разговорник у неё отобран. Или утерян. Я не могу сидеть просто так и ничего не делать! — выдержка покинула Витара и он вскочил. И заходил по комнате.
— Не мельтеши, что говорит мать? — я остался сидеть в любимом кресле.
— Успокойся, говорит, жива твоя ненаглядная. Ничего с ней не случилось, у родных мамы с папой живет, плохого они ей не сделают. Замуж, поди, собирается, вот и сняла безделушку, — сказал он после паузы, — подначила меня так, — горько ухмыльнулся и добавил, — мне что, от этого легче, если это правда?
— Ты сам ответил, своим поведением, — пожал я плечами, — легче. Это значит она жива и вполне здорова, а это для тебя самое главное. Молодец у тебя мама, не подначка это вовсе. А с замужеством, — я махнул рукой, — одним разом больше, одним меньше. Разведешь, сделаешь вдовой или сотворишь и то и другое, и женишься. Делов то!
