– Никогда не любил черный юмор. Мне еще тогда сразу бросилось в глаза – зачем так издеваться над мертвым телом? Это что, кому-то кажется забавным?
Сзади я услышал голос Риголана:
– Ничего тебя не настораживает, Жюльен?
– Неестественно как-то, – пожал я плечами, – театрально. Фархи тоже это не нравится.
– Это военная хитрость! – уверенно сказал Джоурба. – Это какая-то ловушка, я нюхом чую! – заявил орк и спрыгнул со своего волка. Словно бы в подтверждение своих слов о том, что он «нюхом чует», орк подошел к телу, присел на корточки, осматривая его, а затем припал к земле, обнюхивая траву вокруг покойного. Покружившись вокруг тела, Джоурба потрогал почву, растер в руках комочек земли, снова понюхал.
– Что там делает орк? – спросил Фархи.
– След ищет, – мысленно, чтобы не отвлекать Джоурбу, ответил я.
– Зачем? – изумился дракон. – Я и так прекрасно помню, где я догнал тех полумертвых. Мы ведь туда направляемся?
– Джоурба считает, что это ловушка, – снова мысленно ответил я дракону. – Да и меня что-то во всей этой театральной постановке смущает. Пускай поищет – хуже от этого не будет.
Фархи будто бы фыркнул, недовольно взмахнул крыльями и отлетел куда-то в сторону. Как раз в это время Джоурба поднялся с колен, отряхивая ладони.
– Их было шестеро, – сказал орк. – Они пришли оттуда, – сказал орк и указал рукой на северо-восток, – а ушли вон туда. – И Джоурба указал на юго-восток, в том направлении, где Фархи догнал и испепелил маленький отряд некроманта.
– Похоже, нас пытаются сбить с верного пути, – произнес за моей спиной Риголан.
– Да, – согласился я, – так оно и есть. Я еще удивился – как-то бестолково получилось с этой группой. Они будто бы специально пришли умереть от драконьего огня без всякой пользы для некроманта.
– Они и пришли умереть, – согласился Риголан, – но с пользой. Сбили бы нас со следа, а там, глядишь, и Аштон подоспел бы.
– Ха! – хрюкнул капитан орков. – Джоурба – опытный следопыт! Какие-то полумертвые его не обманут!
– Значит, двигаемся по их следу, на северо-восток, – подвел я итог нашим изысканиям. Капитан орков запрыгнул на своего волка и издал боевой клич:
– Хар-рама! – который тут же подхватили его воины. Я попытался мысленно обратиться к Фархи:
– Эй, величайший дракон! Ты слышишь меня?
– Очень плохо, – словно бы прошелестело в моей голове. – Подожди, я приближусь…
Далее мы двигались медленно. Когда вернулся Фархи, я рассказал ему о том, что мы обнаружили на поляне. Я ожидал, что дракон расстроится, начнет ревновать – до этого момента он прокладывал нам дорогу. Но Фархи совершенно не смутило то, что орк увидел больше, чем он. Дракон принял все как есть – пусть будет северо-восток – и снова улетел, теперь уже в новом направлении выискивать следы и врагов. Впереди теперь ехали Риголан с Джонатаном, чтобы освещать почву под ногами для Джоурбы. А капитан орков склонился со своего волка чуть ли не до земли и буквально вынюхивал след.
Оррил шла мерным шагом, спокойно опустив голову, словно бы дремала. Меня покачивало на ней, как малыша в люльке, и я решил последовать примеру своего зверя, тем более что в поиске следов не участвовал. Я смежил веки и практически сразу же провалился в сон.
Я стоял на бескрайнем плато, над которым висело какое-то чужое, непривычно низкое небо, затянутое рваными облаками, ветер бил мне в лицо и трепал мою одежду. Земля под ногами была сухой, растрескавшейся от жары, кроваво-красное светило в небе уже до половины скрылось за горизонтом, заливая выжженную равнину тревожным багровым светом.
– Что же, пришло время поговорить! – услышал я знакомый голос и обернулся. Некромант, что уже являлся мне во сне, стоял передо мной как наяву, я видел его совершенно отчетливо. На нем был черный костюм – камзол и брюки, на шее – тяжелая серебряная цепь с лежащим на груди медальоном. На медальоне было изображено грозное лицо, до половины истлевшее, до половины живое, человеческое; на истлевшей половине из глазницы таращился дурной, горящий злобой и сумасшествием глаз. Глазница же на живой половине лица была пуста.
Лицо некроманта было бледным, иссохшим, словно бы неживым – сухая кожа, обтягивающая череп так плотно, что можно было разглядеть все мельчайшие косточки. В правой руке некромант держал посох – абсолютно ровный, покрытый продольной насечкой жезл вровень с его ростом, увенчанный вырезанным из кости небольшим черепом тончайшей работы. В этом несуществующем месте некромант смотрелся почти естественно, но мне он больше всего напоминал привидение, чью-то страшную фантазию. И только голос некроманта оставался молодым и сильным.
– Я вызываю у тебя отвращение, бард? – спросил некромант. – Что ж, неудивительно. Я знаю, что похож на оживший труп куда больше, чем любое из моих созданий. И это справедливо – ведь я уже более двухсот лет мертв.
– Ты – вампир? – задал я вопрос, который первым пришел мне в голову. Некромант засмеялся глубоким утробным смехом.
– Нет, бард, я не вампир. Ты немного знаешь о некромантии, не так ли? Твои глупые книги о ней почти ничего не рассказывают! – Некромант вздохнул и заговорил суровым, жестким голосом. – Я – Мортимер, сын магистра Мрокса, того, кто сделал из некромантии науку! Я Мортимер, сын Мрокса – того, что был предан смерти за преданную службу и верность графу Браксу! Я – сын Мрокса, Мортимер, который поклялся отомстить за подлое убийство своего отца триста лет назад! Я – Мортимер, пожертвовавший самым дорогим, что у меня было, – своей бессмертной душой, ради справедливой мести!
– Как такое может быть?! – изумился я.
– Может, бард, – уже более спокойно произнес Мортимер. – Ты ведь ничего не знаешь о некромантии, не так ли? В этой экспедиции ты узнал о Темном Ремесле более, чем любой из бардов, да, Жюльен? – задал некромант вопрос, явно не нуждаясь в ответе. Я и не стал отвечать, а Мортимер продолжил: – Мой отец нащупал новые пути в некромантии, о которых этот психопат чернокнижник даже не подозревал. Но он не успел провести необходимых исследований – Бракс повесил его вместе со всеми остальными магистрами!
– Я слышал эту историю… – начал было я, но Мортимер меня перебил:
– Конечно, ты слышал эту историю, бард, или читал о ней. Но ты не слышал, как твой отец кричит своему повелителю с эшафота: «Я честно служил вам, господин! Я ни разу вас не предал! За что же?! За что?!» Ты не слышал, как он шепчет с петлей, наброшенной на шею: «Будьте прокляты! Будь проклят ты, Бракс, и все твои потомки до двенадцатого колена! Мортимер, сынок! Да будут они прокляты!» Ты не слышал, бард, как хрустнула шея твоего отца, когда петля сломала ему шейные позвонки! Ты не знаешь, что это такое – когда родной отец в свой смертный час обращается со своими проклятиями не к Темным Богам, не к демонам или драконам, а к тебе, своему единственному сыну! О бард, ты не знаешь, что это такое!
