— Джиоти мерзнет. — Кобольд открыл заднюю дверь и посадил Джиоти в салон. — Азофель, ты меня слышишь? Запускай машину и поехали. Я видел поблизости гномов.
— Они идут уничтожить меч змея, — сказал Лучезарный. — Надо спешить.
Когда Азофель сел в машину, там разлилось тепло тропиков. В голове у Джиоти прояснилось.
— Меч змея может оказаться полезным оружием против Даппи Хоба.
— Он был сделан Синим Типу, — добавил кобольд, закрывая дверцу уже поехавшей машины и наклоняясь так, чтобы при ускорении не потревожить стрелу. — Этот меч может обратить против Даппи Хоба его же магию.
Машина мчалась вперед. Рик обеими руками держал Ожерелье Душ, чтобы Джиоти могла рассмотреть в нем кишащих в лесу гномов, раскидывающих на ходу рукоятками топоров валежник и плети ежевики. Они вылетели с разных сторон к бревенчатому бару в роще огромных елей. Под их топорами брызнули ветровые стекла машин на парковке, и посетители высыпали наружу на звон стекла.
Азофель бросил машину в крутой поворот, и Ожерелье хлестнуло Рика Старого по груди. Когда Джиоти снова поймала его, в призмах мелькали искаженные ужасом лица за окнами бара. На крыльцо выскочил человек с двустволкой и тут же заревел от боли, когда ему в бедро вошел боевой топор. Выстрел из двух стволов наполнил воздух пламенем и дымом и разорвал дюжину гномов на сотни разлетевшихся кусков.
Не успел этот человек перезарядить ружье, как новая волна гномов полилась через капоты и крыши автомобилей, махая топорами в сторону окон бара. Человек с ружьем отступил, и гномы бросились за ним, визжа в боевом безумии.
Джиоти и Рик подняли глаза от Ожерелья на эти крики и увидели, что бар уже виден за поворотом дороги. Десятки гномов сновали среди елей, боковое окно бара разлетелось вдребезги под ударом топора.
Азофель на полной скорости свел автомобиль с дороги и таранил волну гномов, разбрасывая в стороны ловких и давя тех, кто не успел увернуться. Машина с ревом полетела на гномов, сгрудившихся у входной двери. От столкновения бревна стен прогнулись вовнутрь, а ветровое стекло машины разлетелось. Автомобиль влетел в бар.
Рик сидел как оцепенелый, когда машина остановилась, качнувшись, на расстоянии вытянутой руки от изломанного лица висящего на цепях Бройдо,
Джиоти еще до остановки автомобиля резко открыла свою дверцу, сбив трех гномов, выкатилась наружу, больно ударилась о половицы и застонала, сожалея, что лишена Чарма. Но даже без Чарма она двигалась уверенно: перевернула стол перед двумя бросившимися на нее гномами и оглушила третьего ударом табурета по шлему.
Обученная дедом борьбе без применения Чарма, она пробилась в комнату, размахивая табуреткой как оружием. Обезумевшие посетители лезли мимо на четвереньках, стремясь к свету в выбитой двери. Уходя у них с дороги, Джиоти вспрыгнула на стол и увидела новых гномов в доспехах, рвущихся на кухню через качающиеся двери.
— Маркграфиня! — раздался сверкающий голос Азофеля, перекрывая вопли людей и визг гномов. — Хватай меч змея!
Она глянула туда, куда он показал, и увидела на табурете меч. Около него сгрудились люди, защищавшие смертельное для гномов оружие карманными ножами и разбитыми бутылками и безуспешно пытавшиеся отбивать атаки свирепых маленьких воинов. Джиоти, держа в одной руке обломок табурета, а в другой — гномий топор, проложила себе путь к мечу.
Увидев обезумевшую женщину с оружием, мужчины у стойки бросились врассыпную. Схватив с табурета меч змея, Джиоти описала им широкий круг. Зазвенели по полу нагрудники и шлемы, и черви-личинки толщиной с форель расползлись по полу.
Рик вспрыгнул на капот и, отцепив Бройдо, опустил своего мертвого товарища в машину сквозь выбитое ветровое стекло. Джиоти нырнула на заднее сиденье, Азофель направил машину задним ходом, и Рик, вцепившись в приборную доску, заболтал ногами в воздухе. Машина отлетела от бара, визжа шинами.
Взметая фонтаны гравия, Азофель развернул машину обратно к дороге, и разбегающиеся клиенты бара отпрыгивали с ее пути. Из развалин бара высыпали гномы и гнались за машиной, пока она не скрылась из виду.
Кобольд вполз головой вперед и рухнул на пол машины, почти уткнувшись в смятое лицо Бройдо. От него шел запах жареного, и в зеленых волосах жужжала муха, залетевшая с кухни бара. Но Рик не успел еще с отвращением отодвинуться, как муха вылетела в окно в струйке жасминового пара. Зазубрина на лбу эльфа встала на место с явственным щелчком.
— О боги, Азофель! Что ты делаешь? — Рик подтянулся и сел на пассажирское сиденье. Машина резко вывернула, и голова кобольда ударилась в боковое стекло. — Кровь дракона! Ты нас всех угробишь!
Руки Азофеля схватились за руль, машина бешено завиляла, и ее заносило на обочину. Лучезарный снял ногу с акселератора и вернул автомобиль на бетон. Пассажиров мотнуло к стенкам.
Бройдо сел, вытаращив морозно-синие глаза.
— Мне снилось, что я умер!
— Азофель, что ты сделал? — закричал кобольд. — Во имя всех богов, что ты такое сделал?
Бройдо, увидев за сиденьем меч змея, полез через Рика. Джиоти протянула ему клинок и рассказала, что случилось.
— Значит, я и в самом деле был мертв! — Эльф вздрогнул при этой мысли, будто сжатый холодной рукой. — Лучезарный — я обязан тебе жизнью. Да, но как наша миссия? Что там с Даппи Хобом?
— У тебя хватит сейчас сил биться с Даппи Хобом? — спросил Азофеля кобольд.
Лучезарный не ответил. То, что он сейчас сделал, было правильно, и вместе с усталостью пришло спокойствие. Он рассеянно улыбался дороге, пути судьбы, который вел его все глубже в этот новый мир. Сейчас он уже не боялся. Как антилопа, поднимающая голову посмотреть на гиен, пожирающих ее скользкие внутренности, он сдался непобедимой усталости. Сил хватало, чтобы удержать руль. А дорога приведет туда, куда она должна привести.
— Если у тебя сейчас хватит сил выйти из сна, иди, — посоветовал кобольд.
Азофель оскалился в улыбке, и Рик понял ответ. Лучезарный утерял свою светоносность. Он стал полностью телесным. Бледные волосы рассыпались по плечам, сильным, но уже не сияющим.
— По крайней мере у нас есть меч змея. — Бройдо прислонил оружие к подголовнику Рика.
— И мы все вместе, — напомнила Джиоти. — И мы должны во что бы то ни стало…
— Там, откуда я пришел, — заговорил Азофель, — смерти нет. Наше рождение — это отщепление от самих себя. И потому легко поверить в то, что мы рассказываем себе: что
Бог есть свет, сияющий повсюду, и зла не существует. Все тени нашего существования — это лишь темнота зрачков Бога.
В этот миг на юге, за много лиг от них, на острове Манхэттен Даппи Хоб поднял с алтаря узкий стеклянный меч, прозрачный как воздух, острее, чем бритва. В полумраке подвала он сиял как расплавленный металл. Даппи Хоб поднял его, показывая пастве поющих мертвецов. Их голоса за много часов выдохлись до шепота и при виде стеклянного клинка умолкли.
