Собрав распечатки всех писем, Соммерштайн принялся оформлять отчет для собеседования с заместителем администратора. Все прочее было уже делом техники.
Часть шестая
Через тридцать дней после взрыва
Сколь превосходны дела рук твоих,
Повелитель Вселенной!
По небу
Плывет Млечный Путь,
Открытый для странников,
Для тварей со всей земли…
Встающий, сияющий, в странствиях
и Возвращении,
Всю тьму вещей сотворил ты один:
Города и деревни, дороги и реки.
Всякий видит тебя,
О Атон над Землей.
Из «Гимна Солнцу» фараона Эхнатона
Валет бубен
Туз треф
Двойка треф
…Дама червей
Кабина Б-9 на борту исследовательского космолета «Юла-3»,
24 апреля 2081 года
Питер Спивак уставился на появившуюся перед ним червонную даму. Когда карта мелькнула в первый раз, Питер подумал было, что это еще один валет, идущий к открытому им бубновому валету и валету пик, который он держал закрытым. С тремя валетами кон останется за ним.
Но сейчас выяснилось, что перед ним вероломная дама червей. Плохая для Питера карта во всякой игре, так что увидеть ее было двойным потрясением. Он уставился на ее лицо, сиявшее холодной жеманной улыбкой Моны Лизы.
– Пит, ты собираешься играть? – спросил Митч Норт. – Двадцать за тобой.
– Он по-прежнему волнуется насчет своей девушки, – заметил Эрик Портер, точно прочитав мысли Питера.
– Я… м-м… ну, может быть, немного, – ответил Спивак, надеясь, что смущением сумеет скрыть правду о том, что втайне надеялся на третьего валета.
– Женщины – это боль, – заметил бывалый космоплаватель Митч, – люби и оставляй их на Земле, которой они и принадлежат.
– Пит хочет, чтобы она прилетела к нему на Марс, – объяснил Портер. В кабине Б-9, где четверо мужчин размещались всего в пятнадцати кубометрах пространства, всякий раскрытый в ночной тьме секрет рано или поздно становился известным всем. Но черт побери Эрика за его болтливость.
– Она спросила, можно ли ей приехать, – тихо сказал Спивак.
– До того как ты улетел? – громко осведомился «космический волк».
– Нет, потом. Ей понадобилось время, чтобы привыкнуть к мысли покинуть Землю. Она еще ничего не решила, когда я улетал.
– А как ты узнал об этом?
– Она послала мне пленку с записью через неделю после того, как мы вышли на орбиту Марса… Кто-то напал на нее в Нью-Йорке, и она решила покинуть Землю.
– Ну и что ты ей сказал?
– Естественно, пригласил к себе…
– Ты говорил с ней лично? По двусторонней связи?
– Нет, я не был уверен во временной разнице. Поэтому оператор предложил мне просто послать ночное письмо.
– Весьма интересно, – заметил космолетчик.
– Это было очень убедительное письмо, – пустился в объяснения Питер, – ведь я действительно хотел, чтобы она представила свои работы фонду как технический иллюстратор и вылетела со следующим кораблем.
– Но она ничего не ответила, – объяснил Портер. – Ни строчки!
– И все это в ту неделю, когда мы достигли орбиты и сошли с нее, – задумчиво произнес Норт. Он постукивал картами по столу, словно о чем-то размышляя. – Это было как раз в то время, когда нас настиг солнечный взрыв, так?
– За день или два до того.
– Правильно, – согласился Норт, хотя было неясно, к чему он клонит. – Потом ты связывался с ней?
– Ну… – Питер сделал паузу.
Его глубоко обидело ее молчание. И сейчас он не был уверен, хочет ли, чтобы сотоварищи разбирали по косточкам его интимную жизнь, затрагивая мужскую гордость… Но какая разница! Так или иначе, все дойдет до их ушей.
– Она была не совсем уверена в своих планах, когда отсылала кассету, – выговорил Питер, – поэтому, когда на мое письмо ответа не последовало, я понял, что она опять передумала.
– И ты больше с ней не связывался?
– Нет.
– Даже из радиорубки, просто чтобы убедиться, что твое письмо получили?
– Почему я должен был это делать? – Хотя Норт задавал вопросы в весьма дружелюбном тоне, от такого допроса Питер медленно приходил в ярость.
– А почему бы и нет? У нас здесь исследовательский космолет, а не гостиница. Порой письма задерживаются в пути или даже… Господи! Тебе же никто ничего не сказал!
– Так скажи мне ты, в чем все-таки дело! – Питер уже устал от разговора.
– Был сбой связи. Солнечный взрыв вызвал волну насыщенных энергией статических помех, которые разорвали все линии. Это случилось примерно за день до того, как мы свернули работу, готовясь к магнитному шторму. Так что, если твое ночное письмо транслировалось в этот момент, следов теперь не сыскать.
– Но почему же связист ничего не проверил? – изумился Питер.
– Что? Проверить неофициальный разговор? Да он наверняка даже не зарегистрировал письмо при передаче.
– Тогда… она наверняка думает… что я не…
– Месяц – большой срок, парень. Наверное, ты снова ее потерял. – Митч Норт склонился над картами: – Так ты будешь делать ставку или как?
Кручение
Вращение
Удар!
Удар!
112 Дак-Понд-серкл, Сэг-Харбор, Большой Нью-Йорк,
25 апреля 2081 г.
Вилка в руке Шерил Хастингс ходила все быстрее и быстрее, превращая розанчик масла в желтое месиво. Когда оно стало сползать с тарелки, мать Шерил посмотрела на нее.
– Дорогая, ты так все размажешь, – тихо заметила она.
– Извини, мама.
– Надо отдавать себе отчет в том, что ты делаешь.
– Знаю, но не могу думать…
– Шерри, ты и не думала. Ты мечтала. – Джейн Хастингс энергично сдвинула на край стола книгу рецептов и выставила вперед локти. Лекция началась: – Одни мечты уносят нас куда-нибудь, а другие – просто водят по замкнутому кругу.
– Хорошо, мама. Значит, я мечтала.
– Не можешь ли ты назвать мне предмет мечтаний?
– М-м… Мне нужно услышать ответ из фонда. Либо да, либо нет, но они молчат. И я не могу понять причину. С одной стороны, мои работы не настолько хороши, чтобы понадобилось созывать какой-нибудь всемирный комитет для экспертизы. С другой стороны, они и не настолько плохи, чтобы никто не решился мне позвонить, боясь обидеть. Так почему никакого ответа? Полная неопределенность.
– Может, у них слишком много обращений, так что быстро и не решить, – предположила Джейн. – Прошел лишь месяц. К тому же все эти обсуждения в комитетах, судейских группах – бумажная работа отнимает столько времени.
