— Мое имя Мафет, я родом из Мелиса, ученик Ордена посвященных.
— Посвященных? Я слышала о стойкости рыцарей твоего ордена.
— Я не рыцарь Ордена посвященных, я только их ученик, — бодро ответил Мафет. — Настоящие рыцари ордена скоро придут.
— Дайте ему новые доспехи, — приказала королева оруженосцам.
Темно-серая туча над полем постепенно таяла. Войско южан Феланира зашевелилось, взбодренное гласом труб и рокотом барабанов. А когда над крайней оборонительной башенкой Крепости отчаяния взметнулось знамя Армии Свободы, всеобщие возгласы ликования вознеслись над полем.
— Вперед! На врага! Положим конец власти тьмы!
— Стройся! Сомкнуть щиты! Ровняй строй! — раздавались команды военачальников.
— Эй, воины света! На Амархтон! Бей нечисть!
И войско потекло стройными боевыми колоннами со знаменами, потянулись к поваленным воротам морфелонцы, подгоняемые сзади князем Кенодоком, опасавшимся, как бы вся слава не досталась южанам. За ними устремились ровными шеренгами хранители традиций, вздымая свои темно-коричневые знамена. Старый патриарх хранителей, литург Теодеций шел первым.
И вдруг победный марш морфелонцев и южан смолк. На какой-то момент перед осажденным городом воцарилась зловещая тишина, сменившаяся нарастающим шумом. Звук был таков, будто закопошился огромный муравейник.
Королева услышала этот звук, и ее веки дрогнули:
— Храни нас Всевышний. Это эриты.
О сеющих раздоры эритах, погубивших не одну армию, слышали все, но почему-то мало кто обратил внимание на сотни вырывающихся из норок мелких существ, похожих на сморщенных обезьянок. Спустя минуту эриты вторглись в стройные колонны и там мгновенно воцарился хаос. Движение остановилось, воины затеяли между собой озлобленный спор. Давние обиды и недоразумения вырвались наружу.
Королева за стенами крепости не видела, что происходит в поле, но всей душой чувствовала как войска Феланира, Кенодока и Теодеция превращаются в переругивающуюся толпу. Воины, только что шагающие вместе навстречу победе, яростно кричали, размахивали руками, ругаясь с соратниками. Где-то щиты ударились о шлемы, где-то скрестились мечи…
— Эриты… проклятые эриты, — королева издала не то вздох, не то стон. — Феланир, Кенодок, вы позабыли, что такое Сила единства?
Но политарх Южного оплота и князь Мутных озер только растерянно смотрели вокруг, не зная, что делать с собственным войском. Теодеций, возглавлявший колонну хранителей традиций, лишь испуганно хлопал глазами, не понимая, что произошло с его преданными собратьями и почему они выбрали для пересудов такое ответственное время, такой гневный тон и такие оскорбительные слова.
Разделения не минули и когорты лучников, сформированной в основном из морфелонцев и южан.
— Ты что, снюхался с нечистью? Самострелами пользуются даймоны! Ты используешь оружие тьмы! — кричал кто-то из морфелонцев побратиму-южанину, сжимающему самострел.
— Да ты на свой лук посмотри, это посмешище, а не оружие! — отвечал южанин.
— У вас и стрелы нечистые! — кричали морфелонские лучники.
— Зато ваши луки — гнилье! Недаром о гнилости морфелонских луков ходят легенды по всей Каллирое!
Кое-кто из лучников уже смотрел на союзника через наконечник стрелы. Начальник лучников Дексиол тщетно пытался примирить своих подопечных.
— Коня мне! — приказала королева.
— Опомнитесь, моя королева! — схватил ее за край железного наланитника принц Этеокл. — Враг только и ждет, чтобы вы покинули крепость. Посмотрите на правый фланг. Если мы сейчас же не атакуем даймонов, они атакуют нас!
Королева тяжело дышала, теряя хладнокровие. Одно неверное решение приведет к горам трупов, к позорному поражению и плену. Оставаться на месте и ждать, когда армия сама распознает смертельную западню эритов? А вдруг это и есть роковая ошибка?
— Трубач, за мною! Труби Зов единства!
Она вскочила на коня и помчалась через проломленные врата в амархтонское поле.
— Воины Спасителя!!! — возгласила королева во всю силу. — Вы готовы продать душу Амартеосу, чтобы доказать свою правоту? Раскройте глаза и узрите ваших врагов! Изгоните эритов!
Королева повернула назад за крепостные стены, а ее трубач поскакал к войскам, трубя во всю мощь призыв к единству.
Когорты южан радостно загудели: боевой клич королевы всегда поднимал их боевой дух. Мельтешащие под ногами мелкие гаденькие существа тут же были замечены и изведали увесистых пинков. Бить их мечом или секирой было опасно из-за риска задеть своих.
В рядах морфелонцев смятение было более угрожающим. Неопытные младшие военачальники, испытавшие страх от магического облака, а теперь обольщенные эритами, отдавали совершенно бестолковые команды. Один из сотников повернул своих людей назад к лагерю, другой — приказал возводить укрепления, третий отдал и вовсе гибельное распоряжение — рассредоточиться и спасаться бегством. Князь Кенодок кричал и ругался, брызжа слюной, глядя как его войско превращается в неконтролируемую толпу. Его ближайший соратник, военачальник королевских войск Ивор, грозный и могучий рыцарь с большими усами и бородой, хватал огромными ручищами сотников и тряс, вразумляя.
Движение морфелонцев к входу в город остановилось.
Крепость страха, где возле разрушенной башенки еще сражалась горстка булавоносцев Гурда, была почти полностью заполнена фоборами. Их магия была не так уж и сильна, но им помогал некто, кто был гораздо сильнее любого мага. Страшный властитель тьмы в короне из живых шевелящихся змей, обвивающих шесть диадем, направлял силу фоборов так, чтобы морфелонцы и не думали идти в атаку. А им, движимым лишь чувством долга и воинской повинностью, многого и не нужно было.
А с Крепости отчаяния маги Темного Круга, огражденные от штурмовой команды стеной огня, творили волшбу, бьющую в уши южан опустошающими словами:
— Вам не взять город! Сильвира обманула вас! Вы ничего не измените!
— Амархтонцы не хотят вашей свободы! Никто из горожан не верит вам!
— Вы зря проливаете свою кровь! Уходите! Поищите себе подвигов в Диких горах!
— Вы не нужны этому городу!
— Вы никого не спасаете, а лишь ищите себе славы!
Голоса магов усиливались не только колдовской мощью, но и свистом двух гарпий, паривших над полем в поисках жертв. Южане политарха Феланира держались, но все были уже на пределе. Какой-то копейщик не выдержал и бросился из строя, надеясь спастись бегством. Куда там! Молниеносный рывок — и воин с воплем вознесся ввысь в когтях крылатой бестии. О том, что гарпии похищают отчаявшихся людей, уже знали все, но даже страх перед кошмарным пленом не удерживал воинов от бегства. Сам политарх не был трусом, держался Пути истины, насколько это было в его силах, и все же он не был тем отважным полководцем, который сам бросается на вражеские укрепления и ведет воинов за собой. Его избрали городским главой Южного оплота за мудрость в управлении и справедливость в правосудии, но он оказался не готов возглавить трехтысячное войско. Весь поход на Амархтон его томило злое предчувствие. Он боялся, что если не вернет вверенных ему людей, то в Южном оплоте его имя будет связано с кровью и слезами. Падет его авторитет, падет его власть. По этой причине Феланир не взирал на слова своих решительных советников и старался оттянуть час, когда его люди ввяжутся в кровавый бой.
