Напротив было зеркало — единственное целое зеркало в галерее, наверное, принесённое недавно для испытания какого-нибудь вампира-новичка. Оно и выглядело новее других: не потемневшее, не впитавшее пыль веков. Сейчас в нём отражалась невысокая женщина в закрытом, сером в крупную клетку платье. Румянец на бледных щеках — яркие пятна, словно у фарфоровой куклы. В копне светлых волос запуталось солнце, синие глаза при свете дня казались бездонными и ничуть не злыми. Вот женщина недоверчиво склонила голову набок…
«Неужели это я?»
Мира поймала себя на том, что подсознательно всё ещё ждёт, когда от её взгляда по стеклу побежит трещина. Но зеркало было прежним гладким бездонным колодцем. «Исцелена…» — нет, она никогда к этому не привыкнет!
Кристина опустилась на колени возле Тони, пощупала пульс и печально покачала головой, потом подошла к Николасу. Мира ждала… Но опять печальный кивок. Узнав о смерти Марсии, Ник сам опустил свой щит. Да, только так — иначе любовь спасла бы его, как не раз спасала Миру. Печальный, но сознательный выбор. Феликс, Джезабел, ещё не отошедшие от битвы и уставшие менее других, может, благодаря своей молодости, обсуждали все перипетии этой ночи и утра. Давид сидел, откинувшись на стену. Дара Меренс перевязывала его простреленное плечо, а охотник, не оставаясь в долгу, стирал платком чужую кровь с её лица. Винсент и Солен поднялись в галерею, и племянник скоро заметил среди охотников тётушку. Бросив меч, он торопливо пошёл к ней, Мира отважно поглядела ему прямо в глаза.
— Это настоящее чудо, — тихо, заворожено сказал Винсент. Его восхищённый взгляд метался по её разрумянившемуся лицу. — Я так молился, чтобы оно произошло, и… — он не договорил, порывисто обнял ее. Мира поощряюще погладила его по спине, но он не закончил фразу. Тогда она вновь заглянула в глаза племяннику, и увидела, что он плачет…
Они разжали объятия только когда увидели, что вокруг собрались почти все. Из-за стен замка шёл гул, слышны были громкие хлопки — взрывы снарядов.
— Что, разве битва не кончилась? — спросила Мира Винсента, отступая. Тот надел привычную маску беззаботности, выглянул за окно и сообщил:
— Кардинцы вознамерились сровнять замок Дэви с землёй. Они почти разрушили восточную стену.
— Не надо им запрещать. Может, так эта история сохранится, запечатается в поколениях, и возвращения Владыки вампиров Карда не допустит, — подал голос Давид. Он остался у стены, Дара сидела рядом, и не сводила глаз с его лица. Лицо охотницы, омытое сегодня кровью многих carere morte, прояснилось, тень ненависти навсегда ушла с него. «Как и с моего», — подумала Мира.
— Дэви ушёл, а невидимый заслон в воротах стоит, — пожаловалась Солен. — Велика же была его сила!
— Это всё Мира! — прошептала Кристина. — Я уже теряла сознание от удушья… Мы были почти побеждены, а она нашла в себе силы и поднялась. И он испугался, удрал!
Мира содрогнулась: не хватало ещё новой волны фанатизма вокруг её скромной персоны!
— Всё было совсем не так, Кристина. Я, также как ты, умирала от удушья. Дэви сам убрал действие своего непонятного оружия, чтобы я смогла вздохнуть. И ушёл… Он просто раздумал добивать меня, вот только почему? — Мира нахмурилась. — Он словно разглядел во мне что-то… Что-то, что очень обрадовало его. Потому и не убил.
Она вздрогнула, вспомнив последний, странный взгляд Дэви. А со двора что-то кричали, кажется, она разобрала: «Голову…».
— Кардинцы требуют голову Владыки вампиров, — доложила и Джезабел, прислушивавшаяся у открытого окна. — Может, скинуть им голову какого-нибудь старейшего? Похожую.
— О, как осмелели! А ведь могли бы сами забрать её в любой из визитов Дэви! Нет, не надо умножать ложь, её всегда было слишком много в воздухе Карды. Пусть все знают, что Владыка ушёл, а не убит. Тень может ещё вернуться!
Скоро они спустились вниз. В тёмном зале под Зеркальной галереей встречи с охотниками ждали Адам и Хелена.
— Примите поздравления, Владычица, — промолвил Адам, галантно поцеловав Мире руку. Как ни старался Митто задействовать своё обаяние, выглядел он жалко: видно, сильно досталось вампирам от Бездны, которой проросла «Тень Стража» изнутри!
— Благодарю за помощь при штурме. Но Избранной больше нет с нами, Дар потерян. Ваше исцеление невозможно.
В глазах вампира мелькнуло какое-то неизвестное Мире знание, и он сказал, равнодушно:
— Ничего. Вы всё ещё можете выполнить вторую часть договора: отпустить нас с Хеленой.
Скрепя сердце, Мира согласилась. Охотники, подметила она, были недовольны таким решением предводительницы, но виду не подали. А Адам будто специально не унимался.
— Госпожа, вы восхитительны! — он опять рассыпался в льстивых комплиментах, и эта сцена всё больше раздражала спутников Миры — охотников. — Мы сейчас же уйдём. Но, полагаю, это не последняя наша встреча! Разумеется, исключительно в самом дружественном смысле. Мы скоро начнём сотрудничать, я уверен, наши цели схожи…
— Сомневаюсь.
— Не сомневайтесь, леди Вако! Нас же с вами обоих волнует, в каком мире будут жить наши дети? — говоря это, вампир задержал взгляд на её раздавшейся фигуре, и Мира инстинктивно прикрылась руками от ищущих, голодных глаз.
— Ошейники им! — скомандовала она, и почувствовала себя немного лучше. Она сама защёлкнула на шее Митто узкую полоску серебра, Дара — на шее Хелены. Адам ощупал кольцо, сомкнувшееся вокруг его шеи, он уже не улыбался. Хелена и вовсе шипела от злости.
— Поговорите с Витусом, леди Вако, обязательно поговорите с Витусом. Он среди ваших пленных, — даже серебряный ошейник не сделал вампира менее разговорчивым! Мира поморщилась. — Обязательно поговорите… и до встречи, Владычица!
Рассудив, что на этом необходимый эффект достигнут, и стимулировать его дальше — испытывать судьбу, Адам ретировался под руку с Хеленой. Вампиры спустились в пещеры, откуда понемногу спадала вода, уже изрядно разбавленная и не оказывающая сотой доли прежнего эффекта на бессмертных. Они ушли каким-то из тайных ходов, но, Мира чувствовала, не навсегда ушли из её жизни. Неприятное чувство — далёкая тревога…
Тревога немного унялась, когда она вышла на свет. Солнце вскарабкалось на высшую точку небосвода. Старинный замок, который Мира привыкла видеть чёрным пятном в синих сумерках или перед рассветом, под разрушающим все иллюзии дневным светом оказался тускло-серым. Он не напоминал тень, затаившуюся у подножия горы, скорее, серую шаль паутины, распластавшуюся на камнях. Во дворе было людно. Толпа непрерывно втекала через пролом в восточной стене. Открытые главные ворота пустовали — там до сих пор стояла невидимая преграда.
