Хлопнула закрывающаяся дверь.
– Защита у вас что надо, – одобрительно сказала женщина с помелом и бутылкой. – Ну, рада вас видеть, Анна Николаевна. А это и есть ваши племянницы?
– Племянница и ее подруга. Юля и Марина. Девочки, вы могли бы поклониться. Перед вами – родная сестра Госпожи Ведьм. Ее имя – Марья Белинская.
– Да ладно вам! Давайте без официоза, – отмахнулась женщина. – Куда можно поставить помело? Ага, мерси. Анна Николаевна, Дарья передает вам бутылочку тосканского. Из самых старых запасов.
– О, великолепно. Прошу вас, пройдемте в столовую.
– С удовольствием, – кивнула Марья Белинская. – Пока летела от Холмца до Щедрого на метле, что-то так продрогла. Так что не откажусь от чашечки чая с чем-нибудь… О, да вы меня как ждали!
– Конечно, ждали, – сказала Анна Николаевна. Ее лицо сияло. По этому сиянию девушки определили, что Марья Белинская – человек чрезвычайной важности, а не какой-нибудь моторист механической лопаты.
– А где вы оставили свои вещи? – поинтересовалась Анна Николаевна.
– В Холмце на вокзале, в камере хранения. Понадобятся, я до камеры сделаю портал и всё заберу. Просто у меня на порталы столько энергии уходит, все силы трачу.
– Если позволите, портал для вас сделаю я, – любезно отозвалась Анна Николаевна.
– Ну что вы, из-за таких мелочей… А давайте чай пить!
Снова все расселись за столом. Зашумел самовар, задвигались чашки, сами собой наполнились вареньем вазочки…
– Мы, ведьмы, любим почаевничать, – сказала Анна Николаевна, улыбаясь.
– Не то слово, – усмехнулась Марья Белинская. Она умылась с дороги и тоже переоделась в халатик. На воротнике халатика были вышиты фиалки. Юля задумалась: сколько же у ее тети в доме халатиков?!
Ведьма бальзаковского возраста, ведьма молодая и ведьма совсем юная, а также ее подруга вдоволь напились чаю.
– А теперь поговорим о делах, – сказала Марья, отставляя чашку. – Арфа у вас?
– Да. Я скрыла ее в надежном месте, – сказала Анна Николаевна.
– Девочки знают об Арфе? – Марья указала на наших героинь кивком головы. – То есть, я имела в виду, о ее свойствах.
– Нет, я не говорила… Есть небольшая проблема, Марья Авдеевна.
– Просто Марья.
– Наши девочки сегодня попали в неприятную ситуацию.
– А именно?
– В нашем городе есть журналист, Сидор Акашкин. Пройдоха и проныра, каких мало. Он воспользовался контрафактным афродизиаком и ненадолго околдовал девочек.
– И?
– И что-то выведал у них. Когда я пришла на помощь и развеяла чары, девочки ничего не помнили, а Сидор клялся, что ни единого их слова не просочится в прессу. Но клятвы этого мерзавца – просто мусор. Я хочу сегодня просканировать девочек, чтобы знать точно, что они рассказали Акашкину.
– До полуночи двадцать минут. Давайте не будем волноваться и еще выпьем чаю.
– Но, Марья, сканирование – это важно!
– Просканируем. Анна Николаевна, это же несложно. Зачем девчонок пугать? Можно мне круассан с вареньем? Мерси.
Марья Белинская безмятежно пила чай, а когда на больших городских часах пробило двенадцать, она сказала Юле и Марине:
– Дайте мне ваши правые руки.
– Я бы провела сама… – возразила было Анна Николаевна, но вмиг умолкла, потому что глаза Марьи Белинской налились потусторонним светом, а по комнате завихрились радужные блики. В соседнем кабинете сам собой заиграл рояль.
Это длилось минут пять-шесть, не больше. Затем Марья выпустила ладони девочек. Свет в ее глазах погас. Комната вернулась в нормальное состояние.
– У меня для вас плохие новости, – сказала Марья. – Девчонки выболтали вашему Акашкину всё. Он знает про Арфу элементалей. И, похоже, он ни перед чем не остановится, лишь бы устроить из этого сенсацию.
– Святая Вальпурга! Что же делать?! – воскликнула Анна Николаевна.
– Это еще не всё, – нахмурилась Марья. – Юля помечена.
Анна Николаевна ахнула и побелела как полотно.
– Знак Теодитора? – еле выговорила она.
– Да, – кивнула Марья.
Глава 9
НЕСПЯЩИЕ В ЩЕДРОМ
Стояла глубокая ночь. Во всем Щедром не нашлось бы даже собаки, которая не дремала бы в своей обитой войлоком уютной будке. Мир и покой сошли на оккультный российский городок. Спала мэр города, и ей не снились кошмары на тему предстоящих выборов. Спала любовница заместителя мэра, и ей снился кошмар про то, как она сдает экзамены в институт машиностроения. Спали умертвия в своих могилах, потому что и умертвиям надо отдыхать от бурной послежизнедеятельности. Спали оборотни, завершив еще один день, полный торговых операций на городских рынках. Даже вампиры, эти дети ночи, позволили себе легкую дремоту – уж слишком хороша была эта ночь, не хотелось осквернять ее поиском каких-то жертв… Спали праведники и грешники, священники и сантехники, библиотекари и фотомодели, рэкетиры и следователи по особо важным делам…
Словом, благословенный сон был ниспослан городу Щедрому, и город не преминул этим сном воспользоваться. На небе сияли дивные огнистые звезды, блестевшие, словно осколки льда в коктейле архангелов. Ни один ветерок не колыхал листвы в городских садах и парках. Цветы клонились под тяжестью сладкой ночной росы… Головы прикипали к подушкам в поисках самых доброкачественных снов, а руки сами собой нежно подтягивали к подбородку одеяла…
Но – чу! Не так уж мирна и тиха была эта ночь, если в блаженной тиши ее слышались непонятные шорохи. И исходили эти шорохи из квартиры номер восемьдесят восемь дома номер восемь, что по улице имени Агриппы Неттесхеймского. Ибо жил в этой квартире не кто иной, как наш незабвенный старатель прессы и копатель правды – журналист Сидор Акашкин.
Нам – Голосу Автора – прихотливой судьбой разрешено заглядывать даже в такие квартиры. Чем мы и не преминем воспользоваться.
Итак, мы с вами, дорогой и бесценный читатель, проникаем в квартиру номер восемьдесят восемь (кстати, она тщательно заперта, и не будь у нас особого дара, не получилось бы, но об этом не стоит…), проникаем с некоторым трепетом, потому что это святая святых зловредного журналиста.
Квартира выглядит убого и запущенно. Журналистские гонорары не позволяют Сидору сделать даже мало-мальски приличный ремонт. Впрочем, если бы и позволяли, он не стал бы тратить на ремонт время, ибо всё его время отдано поиску жареных фактов, копченых гипотез и вообще информации, хорошенько пахнущей паленым. В квартире душно, пахнет плохими папиросами и старыми газетами. Единственная комната напоминает давно не мытое холостяцкое логово с тою только разницей, что обычно холостяки не держат у себя такого количества журналов и газет (впрочем, кто их знает, холостяков! Мы, Голос Автора, с ними знакомы мало и знакомиться не имеем желания). На продавленной тахте притулилась плоская подушка в засаленной наволочке и клетчатый плед, годный только на то, чтобы сделать из него коврик при двери. Возле тахты вперемешку со шлепанцами и пепельницами валяются модные глянцевые журналы. На этажерке торчит музыкальный центр, явно давно сломанный, и банка шпрот. На единственном столе тоже громоздятся всевозможные завалы, но сейчас Сидор как раз занимается тем, что сметает их, освобождая место для чего-то круглого и громоздкого. Круглое и громоздкое завернуто в старую плюшевую скатерть и напоминает то ли арбуз, то ли отрубленную голову (тут каждый может фантазировать так, как ему позволяют его природные наклонности).
Наконец пространство отвоевано. Акашкин вытирает со лба пот (физический труд всегда дается ему нелегко) и победно оглядывает расчищенный стол. Затем торжественно водружает на него круглый предмет. Чтобы тот не укатился, Сидор сооружает вокруг валик из скатерти, и теперь мы видим, что Сидор разжился где-то натуральным магическим кристаллом. Правда, видно, что кристалл этот не первой свежести, кое-где имеются трещины и даже сколы, но факт есть факт: Сидор Акашкин решил прибегнуть к магии.
Укрепив кристалл, Сидор некоторое время носится по комнате, заглядывая во все углы. Наконец он находит какую-то бумажку, и вид его при этом торжествующий.
