Гарретт же смотрел на проблему несколько прагматичней: он начал скрупулезно обыскивать помещение на предмет потайных переключателей.
— Если у них в голове была хотя бы пара извилин, то они замаскировали его под книгу, — раздраженно пробурчал он.
А вот мне идея с переключателем показалась сомнительной. Что за разрешение требовалось для созерцания книги? И кто вообще мог удостоиться такой чести? Возможно, Аристайдес — Страж колдуна, если бы он сейчас не был мертвее мертвого, хотя в свете последних событий слово «мертвый» стало понятием относительным. Я попытался представить себе, что могло произойти, если бы урна в Св. Квинтусе и вправду опустела, а колдун вернулся к жизни. Тогда и Огненный Маг тоже должен возродиться, чтобы дать отпор врагу? Магия — штука серьезная и надежная, тут уж никто не стал бы спорить, поэтому эта мысль не была совсем безумной. Допустим, Аристайдес восстал из мертвых и теперь стремится забрать главное оружие колдуна — Книгу Праха, а Абсолому про все это известно и он спрятал ее здесь. Каким образом Аристайдес снова мог получить к ней доступ? Некое заклинание или магический артефакт?[66] Может, поэтому кто-то и украл его останки — в надежде получить книгу? Но пока что она находилась здесь и ничья рука еще не коснулась запретных страниц — я чувствовал холод. Мой взгляд снова уперся в камень под ногами. На нем не было ни бороздок, ни царапин, только гладкая серая поверхность, твердая и холодная. Присев на корточки, я провел по нему рукой, при этом ощущение холода ослабло. После тщательного ощупывания мои руки наткнулись на тонкую длинную трещину, проходившую точно посередине. Если тут скрывалась ловушка, то ее определенно замаскировали с помощь магии. И что за диковинный ключ, если таковой существовал, мог открыть этот замок?
Разрази их гром, этих магов! Обычный потайной ход и скрытые переключатели — нет, как можно, это не по их меркам! Надо сделать книгу невидимой, наполнить темный склеп шепчущими духами или состряпать кинжал, что режет кости как щепки! Кинжал… определенно нечто особенное, потому что его даже положили в саркофаг Аристайдеса.
— Кинжал сейчас у Вас с собой?
Гарретт удивленно вскинул брови, затем отодвинул полу плаща и я различил блеск стали.
— Не дадите его мне на минутку?
Он в замешательстве глядел на меня.
— Есть одна сумасшедшая идея, — успокаивающим тоном заверил я.
К счастью, вор не швырнул мне магическое оружие (что меня сильно порадовало), а аккуратно передал из рук в руки. Я разглядывал сказочно-острый клинок, мысленно приготовившись терпеть широкую ухмылку Гарретта, если моя идея-фикс с треском провалится, и не долго думая вонзил его в камень.[67] Но вместо ожидаемого страшного скрипа и хруста кинжал без всякого сопротивления ушел в пол, будто он и вправду был из масла. От неожиданности я вскрикнул, а сверху ко мне начал спускаться некий предмет, чьи контуры смутно угадывались в слепящем свете. Я знал, что это такое, задолго до того как прикоснулся к Книге Праха, потому что жуткий холод заставил меня содрогнуться.
Она мягко опустилась мне в руки, затем свет окружил меня со всех сторон. С секунду я просто оцепенело стоял, почти ослепнув и держа книгу.[68] Гарретт отскочил в сторону, когда кинжал вонзился в камень, но сейчас мгновенно очутился рядом.
— Нам нужно поскорее убираться отсюда!
Быстрым движением он выдернул кинжал, снова пряча его под плащом, затем ухватил меня за плечо и потащил вверх по проходу. Еще не добравшись до моста, ведущего в церковь, мы услышали за спиной взволнованный гул голосов, подтвердивший наши худшие опасения. Конечно, братья заметили свет, пробившийся через стеклянный купол несмотря на толстый слой снега — Библиотека засияла словно маяк.
Мой спутник так быстро волок меня вперед, что я чуть не падал. Ворвавшись в дверь к переходу, мы услышали, как кто-то спросил слабым голосом:
— Что за дьявольщина?.. Кто вы такие?!
Потом гарреттова дубинка снова отправила едва очнувшегося от обморока хаммерита в мир грез.[69] Его надышавшийся газа товарищ не шевелился. Когда вор обернулся, я вцепился в край его плаща и сунул ему в руки Книгу Праха. Ее ледяная тяжесть замедляла мой бег — ноги делались как парализованные. Поэтому я испытал безмерную благодарность, когда книга исчезла в одном из карманов Гарретта.
Между тем голоса позади раздавались намного отчетливее и стали ближе. Мы выбрались из потайного хода и я вздохнул с облегчением, когда глазам открылся погруженный в тишину церковный неф. Вроде бы тут пока никто не стоял у нас на пути. Пройдя по галереям и оказавшись на винтовой лестнице, мы с максимальной скоростью спустились по источенным неровным ступенькам. Внизу вор велел мне спрятаться, скользнув в сторону выхода. Я полз между скамьями и съежился там, тяжело дыша после недавнего бегства, благодаря ушедшего на разведку Гарретта за этот короткий перерыв.
Удар по затылку застал меня врасплох. Я успел увидеть, как пол несется на меня и погрузился в черноту.
И как только я мог угодить в такой переплет? Я пытался разглядеть в окружающей меня тьме хоть что-нибудь, но мне это не удавалось.
В моей тюрьме было холодно и сыро, не пробивалось ни лучика света, и как кто-то, кто пробужден из глубокого сна и не может вспомнить, где он находится, с неуверенностью ощупывал я все вокруг.
Тесно, очень тесно, едва можно пошевелиться. Когда я попытался встать, то сильно ударился головой о тяжелую плиту — холодный камень окружали меня со всех сторон. Я зашатался и на мгновение у меня потемнело в глазах, и снова сполз вниз. Не было никакого смысла пытаться отодвинуть плиту или звать на помощь. Она весила тонну и достигала нескольких сантиметров в толщину, к тому же не пропускала никаких звуков снаружи.[70]
Если Гарретт и был где-то поблизости, то вряд ли мог меня услышать. Несколько мучительных минут я боролся с нарастающей паникой, пытаясь сохранить ясность рассудка.
Воздух делался все тяжелее и мне стало до боли ясно, что мое время истекло. Все лучше, чем медленно и беспомощно умереть от жажды.
Гарретт… он никогда не простит себе, что оставил меня без надзора, пускай всего лишь на несколько минут. Мысль об этом привела меня в еще большее отчаяние, чем надвигающаяся смерть. Я не хотел, чтобы он проклинал себя из-за этого. Это было мое собственное решение, я знал, на что иду.
Мои руки снова ощупали холодный камень стен. Кажется, это могила — яма в земле либо тяжелый саркофаг, которых с избытком хватало в церквях моего Ордена, закрытый толстой плитой, так что никто не сумел бы проникнуть в него извне или выбраться наружу. Значит, я по-прежнему нахожусь в церкви. Мое настроение нисколько не улучшилось, когда вдобавок рядом обнаружилась пара влажных костей.
