Грэйг поморщился.
— Ты, я вижу, лучшего мнения о наших сторожевиках, чем, например, я. Калсидийцы на нас знаешь как наседают? Они устраивают налет, мы выходим их отгонять, а пока нас нет дома, подходит следующая волна. Я и то удивляюсь, как это вы так легко мимо них проскочили!
Рэйн передернул плечами.
— Ты прав, наверное. Когда Кендри вышел в море из устья реки, мы действительно никаких живых кораблей не заметили. А вот несколько калсидийских нам по дороге попалось. Они нас, правда, не особенно беспокоили. Они побаиваются живых кораблей… спасибо Офелии, задавшей им жару. Только один калсидиец пустился было за нами в погоню, да разве Кендри догонишь!
Оба на некоторое время умолкли. Рэйн снова повернулся к Грэйгу спиной и стал стаскивать мокрую рубашку. Он как раз натягивал на плечи сухую, когда Грэйг сказал:
— Столько всего сразу происходит… прямо в голове не вмещается. Драконица, говоришь? Честно, мне легче поверить в драконицу, чем в смерть Малты. Когда я о ней думаю, то представляю всегда одно и то же: летний бал… и ты ведешь ее в танце…
Рэйн зажмурился, чтобы увидеть крохотную лодку, уносимую смертоносной рекой, и в этой лодке — белую точку запрокинутого лица.
— Завидую… — прошептал он еле слышно.
— Звание торговца Вестрита возложено на тебя, Кефрия, — сказала дочери Роника. — Тебе и решать за всю нашу семью. Если ты не хочешь ни во что вмешиваться, скажи, я пойму. Но заменить тебя я не смогу. Я для них просто частное лицо. Но знай, Кефрия, если ты пойдешь на Совет, я буду там рядом с тобой. Нашу точку зрения должна представлять именно ты. Совет уже не пожелал меня слушать по поводу смерти Давада, не послушает и теперь. Но я буду с тобой и во всем тебя поддержу. И вместе с тобой приму последствия, какими бы они ни были.
— А что мне говорить-то? — спросила Кефрия безжизненно. — Если я объявлю, что ведать не ведаю о судьбе Малты… и тем более сатрапа… мне же не поверят! Сразу скажут — обманываю.
— Есть и другой выход. Вы с Сельденом можете бежать из Удачного. Быть может, какое-то время вам удастся отсидеться в Инглби. Если только кто-нибудь не захочет выслужиться перед Сериллой и Керном и не отправится туда разыскивать вас!
Кефрия опустила голову на руки. Ее локти покоились на столе — и пускай знатоки хороших манер говорят по этому поводу что им угодно.
— Наш город… В нем нет таких подлецов. До такого не дойдет!
Она ждала, что с этим все согласятся, но никто ничего не сказал. Кефрия приподняла голову и обвела глазами круг очень невеселых, озабоченных лиц.
Кефрию как будто увлекал водоворот. События происходили слишком быстро, она не поспевала за ними. Ей едва позволили вымыться и переодеться в платье, принадлежавшее одной из женщин семейства Тенира. Потом она на скорую руку перекусила у себя в комнате — и ее тут же призвали на это доморощенное собрание. Она даже с матерью едва успела перекинуться словом.
«Малта погибла», — только и шепнула она Ронике, когда они обнимались на пороге особняка. Роника застыла у нее в объятиях, прикрыла глаза, а когда они снова встретились взглядами, в глазах Роники была вся бездна горя по любимой непослушной внучке. Это горе было сродни льду, не способному пролиться слезами.
И вот ведь насмешка судьбы! — недолгая общность, порожденная горем, во многом исцелила последствия их давней размолвки.
Но если Кефрии больше всего хотелось где-нибудь затаиться, покуда не минует снедающая ее боль, то мать, наоборот, настаивала на том, чтобы немедленно продолжать жить. А в ее понимании жить значило сражаться. За будущее Удачного, а значит, и Сельдена.
Помогая дочери переодеваться, Роника торопливо рассказывала о состоянии дел в городе. Ее речи, правду сказать, большей частью пролетали у Кефрии из одного уха в другое. Она лишь смутно запомнила, что Совет не очень-то справлялся с управлением городом. Что Роэд Керн с кучкой единомышленников из числа наследников старинных семейств довольно успешно держали в страхе тех, кто не торопился разделить их убеждения. Что необходимо было ввести в городе новую форму правления. Такую, которая учитывала бы интересы всех без исключения групп его жителей.
Подобная лекция о политике была нужна и желанна сейчас Кефрии всего менее. Она лишь раз за разом тупо кивала, дожидаясь, пока Роника уйдет разговаривать с Янни Хупрус. Лишь тогда ей удалось улучить минутку благословенного уединения и тишины. Но очень скоро ей пришлось вместе с Сельденом спуститься сюда, в большой зал особняка семьи Тенира. И здесь предстать перед очень странным и разношерстным собранием.
Да, за огромным столом Нарьи Тенира расселись очень непохожие люди. Рядом с хозяевами дома плотным рядом сидели представители по крайней мере еще шести старинных купеческих родов. Кефрия сразу узнала торговцев Дивушета и Риша. Имен остальных она так и не вспомнила. Их ей представили, но услышанное сразу улетучилось из памяти. Непосредственно рядом с торговцами бросались в глаза сразу три татуированные физиономии: две женские и одна мужская. И еще четверо за столом, судя по их одежде, были поселенцами с Трех Кораблей. Рэйн и Янни Хупрус представляли народ Дождевых Чащоб, ну а замыкали круг трое уцелевших Вестритов.
Кефрия оказалась как раз по левую руку от Нарьи Тенира. Хозяйка дома самолично распорядилась, чтобы Сельден сидел за столом среди взрослых, и велела мальчику слушать очень внимательно:
— Мы ведь будем говорить о твоем будущем, паренек. Ты имеешь полное право присутствовать при его рождении!
Кефрия поначалу решила, что Нарья пыталась таким образом подбодрить ее сына и убедить его: он не один, его по-прежнему любят и считаются с ним. В самом деле, на борту «Кендри» Сельден все держался подле нее и выглядел таким замкнутым, таким одиноким. Ничего общего с тем живым, самостоятельным и даже не в меру взрослым мальчишкой, что так скоро освоился в висячем городе. А теперь ее казалось, что слова Нарьи очень даже могли оказаться пророческими. Ибо Сельден сидел и слушал речи взрослых необычайно внимательно, проявляя редкостную сосредоточенность.
Кефрия еще раз покосилась на сынишку и тихо созналась:
— Устала я от всего убегать. Будь что будет — я все приму.
— Все принять недостаточно, — поправила Нарья Тенира. — Необходимо дать бой! А то половина Удачного носа не кажет из своих развалин и в упор не видит, какую власть загребли Серилла и этот ее приспешник, тьфу на него, Керн. Мы, помнится, начали очень неплохо: во всяком случае, порядок вроде восстановился. А потом сущее безобразие началось! Как-то раз торговец Двиккер созвал собрание: до него дошли пересуды о том, что госпожа Серилла через голову Совета договаривается с «новыми купчиками» о перемирии. Совет собрался и, естественно, это дело осудил. Только Керн, выступавший от лица Сериллы, все отрицал. Тут-то мы, кстати, поняли, насколько сблизились эти двое. — Нарья сделала паузу и обвела всех глазами. — Очень скоро Двиккера нашли так страшно избитым, что он до самого смертного часа ни словечка выговорить не смог! У другого торговца из числа глав Совета лабаз подожгли. Оба раза винили либо «новых», либо рабов. Да только по городу ползут совсем другие слухи, и гораздо более гадкие.
Следом взяла слово одна из рабынь.
— Вы услышали о том, каково приходится старинным торговцам. Ну а с семьями татуированных происходят вещи похуже, — начала она хмуро. — Людей избивают просто за то, что они вышли купить или выменять съестного. Многие лишились жилья, потому что их дома кто-то поджег. На нас вешают чуть ли не каждое преступление, совершаемое в Удачном, и хоть бы раз позволили оправдаться! Ну как же — все знают Керна и его дружков, все их боятся. На тех из «новых купчиков», кто не слишком горазд за себя постоять, нападают прямо в домах. Как? А очень просто. Посреди ночи приключается пожар, люди, конечно, выскакивают, а там, снаружи, всех, даже маленьких детей, ожидает засада. Если это война, то война коварная, подлая и трусливая. У нас, сами понимаете, весьма мало причин сочувствовать «новым купчикам», обратившим нас в рабство. Но бить ни в чем не повинных детей, а тем более убивать… Нет, это не для нас! — Она прямо посмотрела в глаза знатным торговцам, сидевшим за столом. — В общем, я так скажу. Если Удачный не в состоянии справиться с Керном и его прихлебателями, то пускай попрощается с мыслью о союзе с нами, татуированными. А то мы то и дело слышим всякие кривотолки, будто городской Совет с Керном закорешился. Что, якобы, как только старинные торговцы снова завладеют всей полнотой власти, нас, бывших рабов, посадят на корабли и вывезут неизвестно куда. То есть известно — прочь из Удачного, назад в рабство!
Роника грустно покачала головой.
— Мы стали городом-призраком, а правят нами слухи и домыслы, — сказала она. — Как вам, например, последняя сплетня: о том, что Серилла назначила Роэда главой новообразованной городской стражи и что он вроде как собирает уцелевших предводителей Совета на тайное заседание? Причем не когда-нибудь, а сегодня? Так вот вам мое слово: нужно нам, здесь сидящим, непременно достичь между собою согласия. И всем вместе явиться туда, чтобы положить конец подобной чепухе, а заодно и жестокостям Керна. Когда это нашим городом правили посредством тайных собраний?
