Балкис запела новое заклинание:
А теперь очнись-ка, джинна,
Страшный час твой миновал —
Я смирила господина,
Что тобой повелевал!
Лакшми запрокинула голову, взгляд ее прояснился. А Балкис выкрикнула последние строчки:
Ты же, злобное созданье,
Не противься и молчи!
За былые злодеянья
По заслугам получи!
Мэт шагнул было вперед и попытался криком остановить Лакшми, но было уже поздно. Джинна подняла руку. Трое стражников успели обежать ее и заслонить собой своего господина, но с пальцев Лакшми сорвался язык пламени. Стражники в одно мгновение превратились в обугленные головешки, даже не успев вскрикнуть, а джинна подступила к жрецу Аримана. Глаза ее превратились в узенькие щелочки, а руками она энергично жестикулировала.
Старик сжался на троне и, наставив на джинну указательный палец, выкрикнул строфу по-арабски. Наверное, было бы любопытно понаблюдать за этой дуэлью, но Мэт не стал этого делать. Он подбежал к Балкис, крепко обнял ее и поволок к выходу из мечети.
— Что же ты делаешь! — кричала Балкис и пыталась вырваться из рук Мэта. — Ведь ей нужна наша помощь в сражении с этим злым колдуном!
— Никакая помощь ей больше не нужна! — воскликнул Мэт и успел оказаться на улице за пару мгновений до того, как из мечети послышались душераздирающие вопли. Мэт опрометью перебежал через площадь и усадил Балкис на землю в тени возле какого-то здания, фронтон которого был отделан мраморными плитами. Однако жуткие вопли доносились и сюда.
Балкис зажала уши ладонями, ее трясло, как в лихорадке.
— Сама же сказала — «по заслугам», — напомнил ей Мэт. — А ведь ты не могла знать, скольких людей загубил этот мерзавец, скольких искалечил, скольких подверг мучительным пыткам.
Но Балкис только дрожала и сидела, не отнимая ладоней от ушей.
Мэт решил, что нужно срочно ее успокоить. Как только крики, доносившиеся из мечети, немного утихли, он опустился на колени рядом с девушкой и негромко, но настойчиво проговорил:
— Вспомни о принце Марудине. Пока перстень у тебя, читай заклинание! Освободи принца, где бы он ни был, и тогда могущество Орды пойдет на убыль. Быть может, варвары даже начнут отступать!
— Ты... правда... так думаешь? — дрожащим голосом, запинаясь, вымолвила Балкис, вытянула перед собой руку, держа перстень на ладони, и заговорила нараспев по-аллюстрийски. Быть может, этому заклинанию ее научила Идрис.
Выйди, пленник, скорее на волю,
Отрешись от злодейских оков!
Я томиться тебе не позволю
В этом перстне. Ты слышишь мой зов?
Реки, горы, поля и пустыни —
Целый мир ты опять получил!
Над тобою не властен отныне
Злой колдун, что тебя заточил!
Мэт слушал и дивился тому, как складно сложено стихотворение. Балкис и впрямь оказалась способной ученицей, и он стал свидетелем того, насколько сильны ее чары. Забрав перстень у злого колдуна, Балкис сумела повелевать Лакшми, и ее повеления были исполнены той на славу.
Мэт понимал, что надо торопиться.
— И еще Лакшми! Вели перстню освободить и Лакшми тоже!
— Она уже свободна, — выдохнула Балкис. — Когда я говорила «пленник», я и о ней думала. Надо было бы сделать это раньше.
— Уж поверь мне, — покачал головой Мэт, — это не имело бы ровным счетом никакого значения.
Балкис устремила на него взгляд, полный искренней благодарности, но тут же, увидев нечто за его спиной, преисполнилась ужаса.
— Она... она идет!
Мэт обернулся, чтобы посмотреть, что так напугало девушку. Через площадь стремительной походкой шла Лакшми. Ее длинная темная паранджа развевалась на ветру, глаза гневно сверкали.
— Все кончено! — воскликнул Мэт и поднял руки, дабы успокоить джинну. — Принцесса, он превратился в прах! Ты отомстила ему сверх меры!
— Всякий, кто попытается пленить джинна, заслуживает самой жестокой мести! — рявкнула Лакшми, опустила взгляд и заметила небольшую черно-белую кошечку, сжавшуюся в уголке. Гнев джинны тут же испарился. Она опустилась на колени, протянула руки к кошке и ласково проговорила:
— Ах, бедняжка! Неужто я тебя так сильно напугала? Но ведь я вовсе этого не хотела! А этого мерзкого старикашку ты не жалей, не надо. Он получил по заслугам, да и то большей частью потому, что на него обрушилось его же собственное злое колдовство. Я обратила против него те чары, которые он напускал на других людей. Ну же, малышка, поди ко мне. Я так тебе благодарна, я не причиню тебе зла!
Балкис немного успокоилась, робко шагнула к джинне, опасливо принюхиваясь.
— Ну что ты? Я же обязана тебе своей свободой, киска! — продолжала ласково, бархатным голосом уговаривать кошку Лакшми. — Ни за что на свете я не сделаю тебе ничего дурного. Я готова сокрушить всех твоих врагов — точно так, как одолела сейчас моего заклятого недруга, — но тебе незачем меня бояться!
— Я только что сказал ей, что ее последнее повеление не имело никакого значения, — объяснил Мэт Лакшми. — Сказал, что если бы она даровала тебе свободу вместе со свободой действий, то ты поступила бы точно так же.
— Конечно, конечно, так и было бы, не сомневайся, — кивнула Лакшми и ласково улыбнулась кошке. — Мерзавец получил то, что заслужил, не более того. А вот если бы я могла поступить, как хотела, ему пришлось бы намного хуже.
Балкис осмелела настолько, что подошла к джинне и потерлась головкой о ее руку. Лакшми, продолжая ласково приговаривать, стала гладить кошку по спинке, почесывать между ушками. Балкис подняла головку, блаженно прикрыла глаза. Мэт понял, что уж теперь эти двое подружатся навсегда.
Лакшми осторожно взяла кошку за переднюю лапку, на которой сверкал перстень с изумрудом, и нахмурилась.
— А вот перстень я у тебя забрать не смогу, как бы мне этого ни хотелось.
— Правда? — удивленно прищурился Мэт и подошел ближе к джинне. — Это почему же?
— А ты погляди, как плотно сидит перстень на ее лапке, — пояснила Лакшми. — Теперь она ни за что не сможет с ним расстаться, пока жива, — если только не столкнется с волшебством, которое окажется сильнее ее собственного.
— Но ведь старик жрец наверняка был более могущественным магом, чем она!
— Ты дал ей волшебную палочку, — напомнила Мэту джинна. — Эта кошка наделена могущественным даром, а палочка еще и усилила его в десятки раз. Да, теперь этот перстень по праву принадлежит ей, и вряд ли я была бы спокойнее, если бы он принадлежал кому-то еще. — Она заискивающе улыбнулась Балкис. — А быть может, ты тоже пожелаешь повелевать мной, киска?
