Ага, все-таки решились идти на прорыв. Вот и разрешился вопрос, что будет делать господин Джустиниани: прорываться или сдаваться. Конечно, второе было бы гораздо лучше, но темесец сделан из того же теста, что и он, Элрик: скорее умрет, чем сдастся в плен. В том числе и потому, что знает: за освобождение такого пленника победители заломят чудовищную цену, роду придется разориться. Что ж, темесец выбрал свою судьбу…
Поначалу Джустиниани везет. Не смогли опередить противника матросы фрегата «Разрушитель», на корабле взметнулось сразу несколько взрывов от попаданий крупных ядер. Поврежденное судно, едва держась на воде, отступает, открывая темесцам дорогу.
«Общая атака!» — сигналят флаги на грот-мачте «Победителя», эрхавенские корабли сближаются с врагом. Увы, после неудачи «Разрушителя» в эрхавенском строе образовалась брешь, в которую и двигаются темесцы. Хотя их осыпает ливень ядер, к которым уже прибавились щебенка и стрелы, корабли Джустинани успевают проскочить. Тонут лишь наиболее пострадавшие суда — впрочем, таких у окруженных не меньше четверти.
— Уходят! — возбужденно кричит адъютант. Теперь, когда отчетливо пахнет пусть неполной, но победой, все на корабле пьянеют от радости. Элрик их понимает — давно он не испытывал такого окрыляющего восторга, заставляющего забыть, что тебе шестьдесят семь, и почти все твои потомки погибли. Конечно, потом тоска вернется, но это будет потом. А пока надо смаковать это крепкое вино под названием «победа», упиваясь каждым мигом радости. Ибо, не стоит обманывать себя, едва ли будет еще одна, даже если прожить лет пятнадцать или даже двадцать.
— Лиангхар с ними! — в тон ему неожиданно отзывается адмирал. Лицо Элрика светится огнем радости и вдохновения, сейчас оно не кажется старым. — А вот это интересно! — указывает он в сторону, где отстреливается, прикрывая отход, темесский линейный корабль. Его со всех сторон обступили враги, но орудия на линкоре бьют уверенно и метко. Элрик видит, как полыхнуло на борту «Любимца Исмины», взметнулся столб огня от попадания в пороховой погреб на каком-то бриге, разлетелась пылающими обломками палубная надстройка с восьмидесятифунтовым орудием на одном из фрегатов. — Это гораздо интереснее! Знаешь, что это за корыто отстреливается?
— Линкор…
— Конечно, линкор. Но не только. Это флагман. Там Джустиниани сидит. Большего позора для Темесы, чем взять этого урода и его лоханку целыми и невредимыми, я и представить не могу. Значит, так. Разворачиваем «Победителя» — и на перехват! И еще — приказываю зарядить все орудия правого борта, включая главные, щебенкой, а заодно готовиться к абордажу.
— Но…
— Сам знаю, что из стафунтовых пушек щебенкой не стреляют, а линейные корабли, тем более флагманы, не предназначены для абордажа. Но иногда так тянет поразмяться… Считай, я сошел с ума, если тебе от этого легче!
Больше всего Элрик опасается двух вещей: что вражеский флагман потопят до подхода «Победителя» подойдет на нужное расстояние, и что «Милость Лаэя» пробьется и уйдет. К счастью, Джустиниани решил, видимо, до конца прикрывать отход своего флота, а эрхавенцам не улыбается подвернуться под меткий огонь орудий. Они стреляют по линкору издалека, а ядра на излете не пробивают корабельную броню.
Дождавшись, пока посыльный уйдет передавать новый приказ, а матросы начнут исполнять, Элрик распахивает тяжелую, обшитую клепаным железом бронированную дверь. Творение лучших эрхавенских мастеров, она может выдержать попадание десяти- и даже двадцатифунтового ядра.
В каюту врывается нешуточно-горячее весеннее солнце, пахнущий морем и порохом ветер, плеск волн и грохот канонады. Отец бы, конечно, не похвалил за оставление командного пункта во время боя, но все и так знают, что делать, если что и случится, не страшно. Адмирал пробегает по затянутой пороховым дымом палубе, спускается по шаткой лесенке и оказывается на нижней палубе, где располагаются восьмидесяти- и стафунтовые орудия. Здесь грохот выстрелов чудовищный, но Бонару-старшему он милее самой изысканной музыки. Выбрав наведенное на линейный корабль стафунтовое орудие, к которому на лебедке уже поднимают следующий мешок со щебнем, Элрик подходит поближе к канониру.
— Адмирал совсем схренел! — непочтительно орет помощнику седоусый канонир, заряжая мешки с порохом. — Из такой пушки щебенкой палить! Все равно, что эрхавенское красное запивать пивом!..
Элрик узнает голос. Несмотря на то, что с тех пор прошло ровно полвека, перед глазами встает палуба галеры «Элия», названной в честь самой прекрасной куртизанки Эрхавена. Год 1089-й, вторая темесско-эрхавенская война, а для шестнадцатилетнего Элрика — самая-самая первая. Они — молодой канонир Эвальд Лоран и его подносчик (отец решил, что старший сын должен познать жизнь простого матроса, и Элрик несчетное число раз убеждался в его правоте) — пытаются заснуть под душным небом Восьмого месяца на палубе, удается это плохо, хотя оба уже видели и жару, и холод. Неудивительно — завтра предстоит первое в жизни сражение…
Прошли годы, «Элия» утонула в одном из сражений Третьей Темесской войны, подносчик ядер стал лучшим капитаном Эрхавена, потом лучшим флотоводцем, а потом и просто правителем. И все эти годы он считал друга погибшим вместе с галерой. Но какого же… старина Эвальд, зная, кто командует эскадрой, ни разу не показался на глаза?
— Дай пальнуть, Эвальд! — вместо ответа просит адмирал. — Тогда, в восемьдесят девятом, ты же дал, ну, так дай еще раз!
На нижней палубе впору оглохнуть от адского грохота, но многоопытный канонир слышит. Старик оборачивается, рот открывается от изумления.
— Ты, что ль, Элрик?!
— Нет, Лиангхар собственной персоной! — улыбается Элрик, отметив, что неожиданность нисколько не мешает Эвальду наводить орудие. — Что ни разу не зашел? Забыл, что твой приятель флотом командует?
— Нет. Но, парень, столько дел было! Ты же сам знаешь…
— «Парень»! — хихикает Элрик. — Ничего себе парень, скоро семьдесят будет… Ну, дай пальнуть. Мне просто интересно, что будет, если стафунтовку щебенкой зарядить…
— Ерунда будет, — хрюкает от смеха канонир. — Эл, все готово, давай, стреляй.
— Погоди, подойдем копий на сто… По моей команде, — Элрик возвышает голос так, чтобы услышали все расчеты. На верхней палубе наверняка уже готовы. — По темесскому флагману… Пли!
И вонзает фитиль в запальное отверстие.
И ахнуло. Элрику кажется, будто его треснули по голове обернутым ветошью кузнечным молотом. С боков накатывает волной раскатистый грохот: бортовые орудия ударили на диво ровным залпом. Вопреки обычаю, они бьют не большими ядрами, а щебенкой — и воздух наполняется десятками, если не сотнями тысяч кусочков визжащей смерти.
