— Клянусь благим богом, неужели это действительно ты, Ршава? — воскликнул Аротр, увидев прелата, когда тот покупал сосиски у лоточника на рыночной площади.
Ршаве понадобилось больше времени, чтобы узнать старого друга. Аротр обзавелся большим и уютным животом, лицо заметно округлилось со времен их молодости, а борода, прикрывая несколько подбородков, седыми волнами спускалась на грудь. Зато голос у него почти не изменился.
— Аротр! — отозвался Ршава.
Они обнялись: священник, сохранивший веру, и священник, для которого она изменилась.
— Ведь тебя отправили… куда-то на север, — сказал Аротр. Ршава скрыл раздражение: для человека, никогда не уезжавшего далеко от столицы, даже такой важный город, как Скопенцана, был всего лишь частью далекого и бездорожного захолустья — и к тому же не слишком-то большой частью… — Фос, да тебе, наверное, понадобилась целая телега чудес уже для того, чтобы добраться сюда живым и невредимым!
— Что ж, в этом ты прав, — согласился Ршава. И если он не считал, что чудеса эти посланы Фосом, то Аротру незачем об этом знать.
Старый друг взял его под руку:
— Тогда пошли. Уж я не дам тебе исчезнуть в столице: меня-то не одурачишь, я ведь знаю, куда ты направляешься… Давай-ка мы с тобой посидим, выпьем винца, и ты расскажешь свою историю. Да пошли, я сказал! И никаких возражений!
Теперь Ршава смог бы отделаться от Аротра лишь одним способом — убив его прямо на улице. Этого ему делать не хотелось, да и вряд ли захотелось бы. И прелат позволил отвести себя в таверну и заказать вина. К вину подали маслины, маринованную спаржу, миндаль и медовый пирог с засахаренными абрикосами. Судя по тому, как они с хозяином подтрунивали друг над другом, Аротр был здесь завсегдатаем.
— А ты хорошо живешь, — заметил Ршава.
— Не очень плохо. Пожалуй, даже неплохо. Спать с женщинами я не могу, зато в святых писаниях ничего не сказано о том, что мне нельзя есть.
Он сжевал палочку спаржи, потом кинул в рот маслину и выплюнул на пол косточку.
Священникам полагалось контролировать все плотские желания, а не только похоть. Однако Ршава находился не в том положении, чтобы критиковать Аротра. Он тоже разжевал маслину, наслаждаясь вкусом кисловатого рассола.
— И что здесь происходило интересного? — поинтересовался он.
Мохнатые брови Аротра приподнялись.
— А я-то думал, что ты устроишь мне выволочку за то, что я так растолстел. Прежде ты всегда был таким — никому и ничего не прощал.
— Я и сейчас такой. Но если ты полагаешь, что я не видел ничего страшнее толстого священника, то ошибаешься.
— Что ж, в такое я поверю, — признал Аротр. — Ты спрашивал, как у нас тут дела? Паршивые тут дела. Думаю, на севере еще хуже, там ведь повсюду рыщут варвары, но и здесь до омерзения паршиво.
— Там… — Ршава махнул рукой, — там хуже некуда. Скопенцана мертва и, по-моему, вряд ли когда возродится. Ее грабили хаморы, и как раз в это время произошло землетрясение. Разрушено все.
Прелат не сказал Аротру, что причастен к обоим несчастьям. Аротр сочувственно хмыкнул:
— Тебе еще повезло, что ты выбрался оттуда с целой шкурой. Мы здесь кое-что слышали о том, что у вас стряслось. Но ты сам знаешь, что случается с новостями, когда они проделывают долгий путь. Кто может сказать, чему верить, а чему нет, когда услышишь четыре разные истории?
— Еще как знаю. Но с новостями с севера все очень просто: чем хуже новость, тем вероятнее, что это правда.
— Плохо дело. Этого я и боялся, но дело очень плохо. — Аротр дал знак, чтобы принесли еще вина. Когда хозяин вновь наполнил его кружку, Аротр воздел руки к небесам и сплюнул на пол. Затем, понизив голос, сообщил: — Здесь дела почти так же плохи. Гражданская война то стихает, то разгорается. Солдаты убивают друг друга и грабят крестьян. И знаешь, что я тебе скажу, Ршава? Этого хватает, чтобы задуматься: уж не отвернулся ли от нас Фос?
Ршава уставился на друга с изумлением. Служитель Фоса сказал такое — причем другому священнику! Конечно, Ршава и сам так думал; но он и не мечтал о том, что к подобному выводу придет кто-то еще.
Аротр покраснел.
— Так и знал, что не следовало это тебе говорить, — пробормотал он, неправильно поняв причину изумления Ршавы. — Ты всегда держался доктрины, как утка держится воды. И если теперь хочешь содрать с меня шкуру — валяй, начинай.
Если бы Ршава шепнул об этом в столице в нужные уши, то Аротра ждала бы куда более незавидная участь. И оба это прекрасно знали. Ршава мог лишить Аротра должности в этом городе. Мог сделать так, чтобы его пытали за ересь, а то и за отступничество от веры, и сослали в Присту — одинокое дальнее поселение на другом берегу Видесского моря, откуда империя настороженно следила за Пардрайской степью.
«И много ли пользы нам это принесло? — с горечью подумал Ршава. Приста слишком далеко от границы между империй и кочевниками. К тому времени, как новости о катастрофе на границе добрались в эту даль, было уже поздно…»
Теперь ему следовало подумать о словах Аротра. Тщательно подбирая выражения, Ршава сказал:
— Так уж получилось, но кое-что из увиденного побудило и меня задуматься о том, что делает владыка благой и премудрый. И делает ли он вообще хоть что-то.
— Ты?! — Аротр вылупился на него, будто не веря собственным ушам. — Ты уж прости меня, святейший отец, но если я от кого и ожидал такое услышать, так от тебя в последнюю очередь.
Ршава пожал плечами:
— Год назад я бы сказал совсем другое. Тогда я мыслил иначе. Но после того, что я увидел за этот год… — он вздохнул, — не только я, любой человек может с полным основанием задуматься, кто сильнее в этом мире.
Он ждал. Он не сказал, что думает, будто Скотос сильнее Фоса. Но даже произнесенная фраза, в которой оставалось место для удивления или сомнения, делала его еретиком, субъектом для анафемы, в глазах церковной иерархии обреченным на вечный лед. И если Аротр сейчас захочет осыпать его проклятиями, то как Ршава сможет ему ответить? Только своим проклятием, которое докажет, на чьей стороне сила.
Аротр все еще глядел на него так, словно не верил услышанному:
— И это сказал ты, святейший отец? Ты, который всегда был столпом непоколебимой ортодоксальности?
— Я это сказал. И подразумевал то, что сказал. После всего увиденного единственное, чего я не могу понять, — как я мог говорить нечто иное.
Если Аротр закричит о ереси… ну так и что? Когда Ршава прибудет в столицу, то церковные иерархи, сравняться с которыми Аротр не может даже мечтать, закричат то же самое. И закричат громче и яростнее.
