Сореника. Где сады были садами киндатов, благословение — благословением киндатов, мудрых мужчин и женщин, впитавших знания и печаль странников за многие века.
Зарубили мечами.
Она закрыла глаза. Увидела мысленным взором сад и не смогла смотреть на него. Снова открыла глаза. Обернулась к Веласу и увидела, что он, который принял их веру в тот день, когда ее отец сделал его свободным человеком, закрыл лицо обеими ладонями и рыдает.
Тщательно подбирая слова, Джеана сказала Родриго Бельмонте из Вальедо:
— Я не могу возлагать на тебя ответственность за деяния всех твоих единоверцев. Спасибо, что принес мне это известие так быстро. Я сейчас пойду домой.
— Можно я тебя туда провожу? — спросил он.
— Велас проводит, — ответила она. — Несомненно, я увижу тебя при дворе вечером. Или завтра. — Она не совсем понимала, что говорит.
На его лице Джеана читала печаль, но у нее не осталось сил, чтобы ответить. Она не могла его утешить. Сейчас, в этот момент, не могла.
Велас утер глаза и опустил руки. Она никогда прежде не видела его плачущим, разве что от радости в тот день, когда она вернулась домой после обучения в Батиаре.
Батиара, где раньше находился светлый город Сореника.
«Куда бы ни дул ветер…»
На этот раз пришел огонь, а не дождь. Она огляделась в поисках своего плаща. Идар ибн Тариф взял его и держал наготове. Он молча помог ей накинуть плащ. Она повернулась и пошла к выходу мимо Родриго вслед за Веласом.
В самый последний момент, будучи тем, кто она есть — дочерью своего отца, которую учили облегчать боль при встрече с ней, — она протянула руку и, проходя мимо, прикоснулась к его руке.
Зима в Картаде редко бывала слишком суровой. От сильных ветров город закрывали леса на севере и горы за ними. О снеге здесь не слыхали, и ясные, теплые дни не были редкостью. Конечно, случались дожди, превращавшие базарные площади и узкие улицы в грязное месиво, но Альмалик Первый, а теперь его сын и преемник выделяли значительные суммы на поддержание порядка и чистоты в городе, и зимой базар процветал.
Это время года доставляло неудобства, но не приносило серьезных лишений, как в местах, расположенных дальше к северу или к востоку, где дожди, казалось, не прекращаются. Знаменитые сады были усеяны яркими пятнами цветов. В Гвадиаре кишела рыба, и корабли по-прежнему поднимались вверх по течению из Тудески и Силвенеса и снова спускались вниз по реке.
С тех пор как Картада образовала собственное государство после падения Халифата, таверны и харчевни никогда не испытывали нехватки продуктов, и большое количество дров для очагов доставляли в город из леса.
Существовали также зимние развлечения эзотерического характера, как и подобает городу и двору, претендующему не только на военное, но и на эстетическое первенство в Аль-Рассане.
Зимой таверны джадитов всегда бывали переполненными, несмотря на неодобрение ваджи. Поэты и музыканты старались заполучить богатых покровителей при дворе, в тавернах, в лучших домах. Они соперничали с жонглерами, акробатами и дрессировщиками животных; с женщинами, которые утверждали, что могут беседовать с умершими; с киндатами-прорицателями, которые читали будущее человека по лунам; с ремесленниками, переселившимися на зиму в черту города. Этой зимой стало модно иметь свой миниатюрный портрет, написанный художником из Серийи.
Можно было даже отыскать забавных ваджи в небольших окраинных храмах или на углах улиц в теплый день, которые с зажигательным красноречием вещали о роке и о гневе Ашара.
Многие великосветские женщины Картады любили утром послушать этих оборванных людей с дикими глазами, чтобы испытать приятный испуг от их пророчеств о судьбе верующих, отклонившихся от истинного пути, который Ашар определил для звезднорожденных детей песков. Эти женщины возвращались после такой прогулки в свои утонченные дома и пили искусно смешанные напитки из вина, меда и пряностей — запрещенные, разумеется, но лишь придающие пикантность утренним похождениям. Они обсуждали последнюю страстную речь проповедника почти так же, как обсуждали декламацию придворных поэтов или песни музыкантов. Беседа у горящего очага обычно переходила затем на офицеров армии. Многие из них на зиму переехали жить в город, что вносило приятное разнообразие.
В Картаде в холодное время года жилось совсем неплохо. Так было и в этом году, как соглашались самые старые и вдумчивые из придворных, после смены правителей.
Альмалик Первый управлял Картадой в качестве наместника халифов Силвенеса, в течение трех лет, потом пятнадцать лет был верховным правителем. Долгий срок пребывания у власти на неспокойном полуострове. Придворные помоложе даже не могли вспомнить то время, когда правил кто-то другой, и уж конечно в гордой Картаде никогда прежде не жили верховные правители.
Теперь здесь был правитель, и преобладало мнение, что сын начинает хорошо. Предусмотрительный там, где это необходимо — в вопросах обороны и в сведении к минимуму нарушений порядка в гражданских службах и при дворе. Щедрый там, где могущественному монарху положено быть щедрым, милостивый к художникам и к тем придворным, которые шли ради него на риск в те дни, когда его право на престол было… мягко выражаясь, проблематичным. Пусть Альмалик Второй еще молод, но он вырос при умном, циничном дворе и, кажется, усвоил его уроки. У него был исключительно тонкого ума наставник, как отмечали некоторые придворные, но об этом говорили тихо и только в компании друзей.
Новый правитель вовсе не был слабым человеком, как показалось сначала. Тик над глазом — наследство Дня Крепостного Рва — остался, но был всего лишь показателем настроения правителя, полезной подсказкой для осторожного придворного. Без сомнения, этот правитель не проявлял никаких признаков нерешительности.
Со многими из наиболее явно коррумпированных чиновников уже разобрались: с теми, кто считал, будто давние отношения с покойным правителем позволяют им забыть о добродетелях, и оказался замешанным в различных налоговых нарушениях. Некоторым принадлежала монополия на красители — основное богатство Картады. В долине к югу от города поселились жуки кермас, питающиеся белыми цветами илликсии, а затем дающие красную краску, которую Картада поставляла всему миру. Можно было сделать состояние на контроле над этой торговлей, а где замешаны большие деньги, как гласит старая пословица, там возникает желание получить еще больше.
Такие люди имелись при каждом дворе. Это было одной из причин их появления при дворе. И, разумеется, риск тоже был.
