Славка пожала плечиками, уронила на песок кубок и тут же с хохотом врезала не успевшему отпрянуть Мареку меж лопаток. Некоторое время все весело переглядывались — кто же сумеет озвучить или хотя бы сфомулировать мнение? Но постепенно все взгляды сошлись на Эльфире, чьё и без того весьма рискованное декольте по случаю летней жары так и норовило перерасти в совсем уж изумительную красоту.
Полуэльфка не спешила отвечать. На устах её блуждала смутная улыбка, а полуопущенные глаза записной скромницы скрывали в глубине своего взора вовсе уж неизвестно что.
Наконец, рука красавицы поднялась с колен и неспешно, полным изящества и скрытого смысла движением коснулась шеи. Вернее, той ложбинки у основания, которую так любят ласкать люди знающие — и тут же, под лучами вовремя взошедшей и таки поспевшей на зрительские места луны за дальним лесом, блеснуло старое золото. Токая, едва заметная цепочка подвески дрогнула и чуть сместилась, позволив своим прихотливым изгибом явнее выразить плавные и манящие очертания тела.
Но Эльфире, словно дразнясь, не спешила вытянуть подвеску из её уютного убежища. Вот она обронила цепочку, и Лен вдруг осознал, что чуть не забыл вдохнуть в волнении воздуха. И всё же, полуэльфка таки сумела в нежной истоме ухватить пальчиками неподатливую тончайшую змейку, и струящееся золото вдруг натянулось, непередаваемо изогнувшись на груди в своём стремлении упасть обратно, в манящую взор ложбинку.
Играясь, женщина легонько покачала цепочкой влево-вправо, будто прислушиваясь к ощущению благородного металла по ничуть не менее благородной коже, и её лёгкая улыбка и благосклонный кивок подтвердили — это хорошо. Кончик пальца еле заметно шевельнулся вверх, ещё чуть, и две золотые нити уже почти было извлекли свой груз из манящего тепла ложбины… но красавица легонько нахмурила одну бровку, капризно надула губки и передумала. Раз, другой она шевельнула кистью, и цепочка, наматывающаяся словно якорная цепь на кабестан, прилежно принялась вытаскивать якорь из благословенных глубин.
При этом она то натягивалась до почти слышного звона струны, то ослабевала на миг, и тогда своей слабиной явнее обрисовывала манящие очертания груди. Казалось, прошла целая вечность, пока под лунным сиянием блеснуло золотое и синее — то кулон с бирюзой явил миру своё восторженное присутствие.
Ну, и каково тебе там было?
Славка сглотнула и тихо перевела дух, едва найдя в себе силы отвести взгляд в сторону.
– Как ты это делаешь, Эльфире? Вроде и ничего особенного, но пронимает так, что аж коленки подрагивают, — чуть хрипловато выдохнула она и тут же переползла на колени к моряку. — Унеси меня отсюда, Марек, и быстрее.
Они остались у подножия маяка вдвоём. Красавица полуэльфка с дразнящим и словно искрящимся взглядом, и молодой колдун, который всего лишь пару часов назад едва не устроил ей хорошую трёпку. Как вспомнишь, так вздрогнешь…
– Ну что, воспитывать быстро и энергично — или же медленно и вдумчиво?
Эльфире взглядом приценилась к качнувшемуся в руке парня хорошему пучку молодой крапивы и поёжилась. При этом глаза её снова полыхнули расплавленной морской лазурью, словно набрались света у нещадно сжигавшего всё естество огня. Ведь она прошла сквозь пламя! Подобно легендарной птице Раух, полуэльфка каждый миг вспыхивала призрачным огоньком — но лишь с тем, чтобы тут же вновь возродиться из горстки пепла… И всё же, правду говорят, что огонь могуч и неистов, но он же чист и благороден.
– Представляешь, я всё-таки сделала это! — весьма благоразумно она попыталась перевести разговор на более безопасную тему.
Красавица пошатнулась и чуть не брякнулась с позором, едва выйдя из зева пещеры, за которой скрывалась вовсе не подземная темнота и прохлада, как могли бы подумать люди недалёкие. Маленький рукотворный ад, каким его обрисовывают в некоторых религиях — с выжженными дотла равнинами пепла и горами шлака, меж которых с басовитым гудением высились ослепительные столбы первороного пламени.
Естественно, дерзкой пришелицей духи огня заинтересовались сразу. Один непоседливый даже покусился на пробу на кончик пояска платья, но эльфийской выделки шёлк откровенно пришёлся тому не по вкусу. Другой раскалённым шаром подлетел прямо к лицу — да так, что от едва выносимого жара затрещали и закурчавились волосы. И всё же, Эльфире подставила ладонь, едва сдерживая порывы умолявшего о пощаде естества.
Дух огня шарахнулся поначалу, а потом всё-таки лёг на предложенное место, и содрогнувшаяся полуэльфка едва не оконфузилась от пронзившей, казалось, всю руку до плеча неистовой боли. Но огонь умел ценить искренность — кожа ничуть не пострадала, лишь всё тело пронзил жар неугасимого пламени.
– Зачем ты здесь? — даже не голос, а сам смысл его возник прямо в голове, чуть не столкнувшись там с панически и трусливо мечущимися мыслями.
Хм, хороший вопрос… Эльфире старательно нарисовала в мыслях одинокую фигурку с посохом, бредущую где-то в этих местах. Вот Лен едва не провалился, потерял свою палку — и тут же женщина дала понять, что собранные там мелодии представляют особую ценность, а вовсе не само дерево или наложенные на него слабенькие чары.
Огонь засмеялся с гулом и колыханем.
– Он потерял — а мы нашли и приняли в себя те колебания эфира, что ты называешь музыкой. Будем считать это его платой за проход!
Они чуть поспорили на эту тему, причём даже едва не повздорили, однако наконец полуэльфка снисходительно улыбнулась. Право, как с маленьким ребёнком приходится разговаривать — у того тоже в голове едва умещается мыслей хотя бы в половину того, что на языке. И точно так же почти полная неспособность долго удерживать внимание на одном предмете.
– А вы знаете, что такое танец?
На этот раз дух пламени молчал довольно долго, и Эльфире даже уловила слабые дуновения жара, которыми он обменивался со своими товарищами.
– Судя по твоему вопросу, дерзкая, следует полагать, что до твоего прихода не знали? — к таковым словам полагался бы ещё гнев или насмешка… но огню таковые устремления несвойственны и даже чужды.
– Внимайте же мне, демоны огня! — от этого зова эхо испуганно заметалось меж обугленных скал.
Подброшенный вверх дух просиял маленьким солнцем. И всё же, любопытство и ещё какая-то исходящая от чужачки непонятная сила удержали его от необдуманного. Но та уже подбоченилась одною рукой, а другая, дерзко поднятая к никогда не виданному здесь небу, цоканьем каблучка и прищёлкиванием пальцев принялась задавать некий ритм.
