я как следует вас угощу, — заверил Великий Хан. — Таковы обычаи джиннов, и никто не скажет, что хоть один гость ушел из Марибана голодным.
— Это так, — мрачно кивнул Хе-Кель. Он с трудом подавлял отрыжку.
И на пиру джиннов стало на одного смертного гостя больше. Креол, основательно закормленный еще у Великой Гулы, неохотно ел кебаб и рассказывал те истории, которых не знал Хе-Кель. Тот провел в Марибане целый месяц, утомился от вечного праздника и поведал джиннам все легенды, саги, байки и сплетни, которые только были в его памяти.
Ничего плохого джинны Хе-Келю, а теперь и Креолу не сделали. Они не злые… не добрые, совсем не добрые, но все-таки и не злые. Смертные для них — забавные мелкие создания, которые иногда могут развлечь чем-то интересным. Внести в жизнь что-то новое.
Однако не всегда приятное, так что джинны не слишком снисходительны к смертным, особенно к магам. Они знают об их желании заполучить бессмертного раба и относятся к этому с насмешкой, но и осторожно, поскольку изредка у магов таки получается.
Всем известны эти злосчастные сосуды с пленными джиннами, с джиннами-рабами. Слишком уж легко обитатели Кафа запечатываются и привязываются к Поглотителям, это настоящая их слабость. А наоборот не получается, человечка в кувшин не засунешь, а даже если и ухитришься — зачем бы это делать?
Зато человечки очень хрупкие. И потому Креол не спешил, не начинал скандала — вокруг были десятки джиннов, в том числе очень высокопоставленных. Пусть Великая Гула и сказала, что Великий Хан тут далеко не самый сильный, его окружает стража.
— А еще рассказывают, о Великий Хан, что жил на свете один рыбак, и было у того рыбака три сына, — с плохо скрытым раздражением говорил сказку Креол. — Старший сын был умным, средний — немного глупее, а младший…
— Я знаю эту историю, — зевнул четырехрукий джинн. — Она всегда заканчивается победой дурака.
— А знаешь, почему? — едко осведомился Креол. — Потому что дураки любят сказки про себя. Те, в которых они побеждают.
— Очень ценное замечание, — согласился Великий Хан. — Но расскажи что-нибудь другое. И ешь пахлаву. Почему ты ее не ешь?
— Она слишком сладкая и липкая.
— Ну что ты меня обижаешь? Нормальная пахлава. Ну покушай!
— Спасибо, я не хочу.
— Да поешь! Не обижай меня!
— Да не хочу я!
— Да попробуй хотя бы! Все свои!
— Да не хочу я твою пахлаву!!! — взревел Креол, вскакивая и отшвыривая пинком поднос со сладостями.
— Вот посмотрите на него, — вздохнул Великий Хан. — Я гостеприимство проявляю, а он кричит на меня.
— Его в отрочестве учитель бил палкой по голове, — пояснил Хе-Кель. — Не сердись на него, о Великий Хан.
— Хорошо, не буду, — смилостивился джинн. — Ты не лжешь, я вижу, а потому не убью этого зловонного невежу.
Креол злился все сильнее. Он почти кипел от ярости. В суме испуганно притих Хубаксис — кому-кому, а ему себя являть сейчас не стоит.
Но Великого Хана эта злость мага только забавляла, и Креол с Хе-Келем еще много часов провели в гостях у джиннов. За окнами становилось то ярче, то тусклее, на небе светили то одно, а то два из солнц Кафа. А Великий Хан продолжал потчевать смертных — щедро, от души.
Но в конце концов забава ему приелась. Огромный джинн скрестил на животе все четыре руки и молвил:
— Ну хорошо, давай же посмотрим, что ты принес в уплату за жизнь своего друга. Но если это окажется что-то недостойное меня, я рассержусь.
— Я принес тебе вот этот гнилой финик! — ожесточенно швырнул его на пол Креол.
Лик Великого Хана переменился. Впервые и на нем проступил гнев. Но прежде, чем он успел рассвирепеть, Креол неохотно добавил:
— Вот так смешно я пошутил. На самом деле я принес вот этот сосуд бесконечной воды. Он принадлежал нашей Гильдии испокон веков, и отец вот этого брехливого отродья выкупил его у нас за большие деньги. Только не срывай печати, если не хочешь, чтобы твой дворец превратился в озеро.
— Хммм… какая забавная безделушка… так, стой, там портал… в мир-океан?.. — приятно удивился Великий Хан. — И в самом деле замечательная вещь. Она и впрямь стоит того города, что мы построили для вас, о смертные кудесники.
— Я с этим не согласен, — сказал Креол. — В отличие от вонючего Менгске, который за презренные сикли распродает сокровища магии невеждам и глупцам, которые, в свою очередь, отдают их ЗА БЕСЦЕНОК!
— Креол, это за мою жизнь отдают…
— …За бесценок, — повторил Креол.
— Что ж ты тогда его принес, а не, как это принято у вас, смертных, обманул и украл реликвию? — насмешливо спросил Великий Хан.
— Потому что Хе-Кель мой друг. И я дал обещание его отцу.
— Как это благородно с твоей стороны. За это я дам тебе еще похвалы и пахлавы. А, а?..
Джинны вокруг угодливо засмеялись. Великий Хан крутил головой, убеждаясь, что все оценили его остроумие.
Подобострастный смешок донесся и из сумы Креола.
— Не смей ему льстить, — прошипел Креол уголком рта. — Я теперь твой хозяин, теперь ты льстишь только мне.
— Я не льщу, хозяин!.. — пискнул Хубаксис. — Смешно же!..
— О боги… — провел ладонью по лицу Креол.
— Что же, дорогие гости, уверен, я вам уже прискучил, — доброжелательно произнес Великий Хан. — Мне было радостно принимать тебя у себя столь долго, о Хе-Кель ибн Рахотеп аль-Вавилон, рад я был видеть и тебя, о Креол ибн Креол аль-Ур. Возьмите в дорогу пахлавы и пряностей столько, сколько унесете, но более не тревожьте меня и не показывайтесь на глаза, ибо в следующий раз я могу не быть столь милостив и уничтожу вас безжалостно.
Хе-Кель отвесил земной поклон, Креол ограничился кивком. От пахлавы он отказался, но джинновы пряности взял, они славны своей остротой и ароматом. Сунул в суму остро пахнущий сверток, и оттуда почти сразу же раздалось:
— А-а-апчхи-и-и!..
— Да будут милостивы к тебе все боги Джанны и Священной Горы! — хором воскликнули все джинны в зале, скрещивая на груди руки.
Был среди них и Великий Хан. Но он тут же нахмурился, вытянул руку и повелел:
—
