Потому что это нарушит игру, лорд? - спросила леди Латью Хантингдаун. - Вы стремитесь ослабить нашу забаву, или лишь забаву наших сиятельных отцов?
Леди Чалас Батлбар напряглась, и её глаза на мгновение вспыхнули, говоря о том, что она собиралась обидеться. Ее голова резко обернулась, чтобы посмотреть на своего отца, но она лишь увидела, что старшие лорды и их телохранители уже вышли в другую комнату. Остальные охранники осторожно расположились вне пределов слышимости обычного разговора, но в пределах досягаемости. Она расслабилась, повернулась к лорду Кримону, привлекательному негодяю, который выгодно отличался на фоне толстобрюхих или вялых наследников древних династий, и улыбнулась.
- Со своей стороны, - сказала она как бы между делом, - меня вообще не волнует, если мой лорд-отец умрёт от старости, заглядывая под каждый камень в Кормире в поисках “подходящего” для меня жениха. Я вообще не заинтересована в ухаживаниях на это прекрасное лето. А теперь… - Она деликатно опустила ресницы, приложила кончик одного длинного пальца с длинным ногтем к губам и медленно облизнула его.
- О, Чалас, чуть повежливей, пожалуйста, - выдохнула леди Шамрил. - У нас будет достаточно времени, чтобы посвятить его нашему милостивому хозяину, его отцу или, раз уж на то пошло, твоему, когда начнётся настоящий танец. Пока что я наслаждаюсь рассказом, который всяко лучше, чем бахвальство молодых лордов своими жеребцами-призёрами, их неуместных и неловких шуток о верховой езде, желания увидеть наши сёдла и всего подобного.
С отвращением она махнула рукой, и все три Цветка слились воедино в общих воспоминаниях, которые были достаточно сильны, чтобы снять напряжение, возникшее на лице леди Чалас из-за упрека Шамрил.
- Да, - согласилась леди Латью Хантингдаун, склоняясь вперед не с тягостной мукой, а с настоящим рвением, что она делала и раньше, чтобы выпятить свою внушительную грудь. - Наши отцы, возможно, охотятся за положением при дворе и золотом Пэйтроверов, но мы, а я думаю, что могу с уверенностью говорить за всех нас, не ищем себе мужей. Пока что.
Она поймала взгляды обеих дам, увидела их согласие и подтвердила его кивком, из-за чего её блестящие волосы упали на плечи… а затем резко отбросила учтивые манеры, и открыто обратилась к лорду Кримону:
- Кримон, расскажи нам побольше о своем “ухмыляющемся призраке”. Мне нравятся хорошие страшные истории.
Молодой лорд, внезапно уставший от хвастовства своей семьи, будто он был в каком-то трофейном зале, пожал плечами.
- Я не придумываю истории о нём. Все, что я говорю – чистая правда, и есть кое-что еще, что я, пока что, не рассказал.
- Мы прошли долгий путь, лорд, - промурлыкала леди Шамрил. – Пожалуйста, произведите же на нас впечатление.
- Мы увидим ухмыляющегося призрака? - прямо спросила леди Латью с очень большими и темными глазами. Она наклонилась вперед подобно охотничьей собаке, жаждущая охоты, и лорд Кримон не мог не улыбнуться.
Снова придя в нужное расположения духа, если так можно было сказать, учитывая предмет обсуждения, лорд наклонился, почти коснувшись носа леди и, с блеском в глазах, сказал полушепотом:
- Если в этом доме вы почувствуете, что кто-то смотрит на вас – обернитесь! Вы увидите пылающие глаза призрака, парящего у вас за спиной!
Две леди издали короткий крик испуга. Третья, Латью, не издала ни звука, но Кримон увидел, как дрожь пробежала по ее красивым плечам и рукам. Её темные глаза неотрывно смотрели на лорда, который лишь хмыкнул и продолжил:
- Он никогда не говорит ни слова и ничего не делает, а лишь следит за людьми, которые, завидев его, кричат и убегают, - молодой дворянин величественно дернул рукой, будто из последних сил взмахивая мечом. - Некоторые осмелились напасть на него или проткнуть насквозь. Все они говорят, что почувствовали ужасный холод... и испугались, когда улыбка соскальзывала с лица призрака подобно плащу с чьих-то плеч.
Лорд Кримон остановился, прислушиваясь к очередному всплеску испуганных стонов и продолжил:
- Когда он наблюдает за тобой, но не улыбается, то, говорят, это означает, что ты в смертельной опасности
Три дамы слегка рассмеялись, отвергая такое нелепое заявление - как дух мог знать о судьбах и бедах смертных? Однако хозяин не присоединился к их веселью, и оно угасло, когда дамы посмотрели ему в лицо.
Несмотря на то, что серые глаза Пэйтровера еще мгновение назад были темными и глубокими, теперь бились в безумном танце, когда их взгляд зацепился за что-то, что было за спинами Драгоценных Цветов и что как водой смыло всю краску с лица лорда. Три дамы развернулись ... и присоединились к глубокой тишине.
Позади них, где-то в трех шагах, витала в воздухе бестелесная голова с острым и белым лицом, и слегка покачивающимися перьями, обрамляющими его. Взгляд лица был устремлен на лорда Кримона, а его выражение не выдавало абсолютно никаких эмоций, хотя, даже так, казалось каким-то мрачным и опечаленным. Внезапно, голова начала исчезать, медленно превращаясь в пятно солнечного света, после чего в мягкую тень и в итоге… в ничто.
Когда вечерние тени удлинились, и дворяне вышли с веселого пира с кубками в руках, чтобы прогуляться по саду, молчаливые слуги ловко зажгли уличные фонари. Лорд Эскульт был в редком хорошем настроении и чувствовал, что его остроумие было таким же резким и ловким, как и двадцать лет назад, а его гости прибывали в таком же хорошем расположении духа из-за отличной еды, хорошего вина и успешных торговых переговоров. Даже если они не смогли породниться с молодым Пэйтровером, казалось, что они обрели верного друга в лице старого Конного Маршала.
- Необычно! – прогремел лорд Белофар Батлбар, своим тяжелым дыханием поднимая усы над губами. - Лабиринт, но только по колено!
- Гордость моей дорогой покойной жены, - сказал лорд Эскульт, шагая по травянистой тропинке так, что весь Кормир видел гордость маршала. - Она хотела себе лабиринт, как…нет, даже лучше, чем тот, который она увидела в Селгонте, но она не хотела заблудиться в нём. Однажды вечером солнце село слишком быстро, и она не смогла найти выход до наступления темноты. Вот тогда она испугалась по-настоящему, но потом нашла несколько лампад, которые вывели её к сараю, где она взяла косу и, с отдышкой наездника после изнуряющей поездки, принялась за работу. Она заснула где-то перед рассветом, и я отнёс ее внутрь дома, приказав слугам продолжить то, что она начала –
