не произошло. Разовое наваждение — не проказы Дрёмы и её тумана. Это что-то другое. Что-то, что, с одной стороны, является Хогом Лимитом, а с другой…
Волонтёр поморщился. Заболела вдруг голова. Непонятная ситуация с резким переходом из одного сознания в другое не могла не насторожить. Наваждение? Скорее всего. За последние сутки охотник спал три часа, а всё остальное время проводил в беспрерывном движении. Много что произошло: уничтожение дамбы, побег от полудниц, схватка с лихами и Кузней, Объятия Дрёмы.
— Просто переутомился. Нужен отдых, — решил Хог.
Парень периферическим зрением посмотрел на Орфея. Тот, промычав что-то еле слышное, начинал приходить в себя. Благо, не дёргался резко, ибо Лимит мог уронить его ненароком. Брюнет усмехнулся: Якер, несмотря на пережитое в иллюзии, оправился быстро. Физически уж точно.
— С возвращением на этот свет, парень. Как самочувствие? — улыбчиво поинтересовался Хог.
— Ужасно. Никогда так отвратительно себя не чувствовал, — поникшим голосом ответил Орфей и только сейчас осознал он, где и с кем находится. Вспомнил о недавних событиях, отчего взгрустнул. — Извини, сэр Хог. Я… не с лучшей стороны себя показал.
— Полезно иногда скулить. Говорят, волки, на Луну повыв немного, счастливыми становятся. — Не слышал о таком прежде.
— Естественно. Я это только что придумал. Хе-хе-хе!
Якер невольно усмехнулся. Каламбур потомка Лимитеры частично его успокоил.
— Ты ведь… гм… тоже попал в иллюзию?
— Агась. Как я уже сказал ранее, мне, дабы вырваться на свободу, пришлось бодаться с Дрёмой. Она такая: «Писец тебе, чувак», а я ей: «Не, нифига» — и по соплям с ноги.
И Хог расхохотался. Самому смешно стало от того, как именно он преподносил товарищу свой come back. Но, похохотав немного, парень стих: Орфей не засмеялся вместе с ним. Лишь улыбнулся грустно и продолжил смотреть через плечо волонтёра куда-то вперёд. В её глазах была тяжёлая задумчивость. Потому Хог решил покончить с каламбуром и поведал Якеру о своей встрече с богиней сновидений. Рассказал, правда, не всё — момент с ломанием четвёртой стены он утаил, — но достаточно, чтобы было, что обсудить. Орфей, однако, не удивился, хотя оно и понятно: он сейчас в таком состоянии находится, когда изумлению предаваться просто сил нет. В любом случае ребята пережили встречу со своенравной Дрёмой и теперь шли к выходу.
— Сэр Хог… почему ты вызвался мне помочь?
Лимитер дрогнул бровями. Он ожидал получить вопрос со стороны Орфея после своего рассказа, но не думал, что интересоваться блондин будет конкретно иным.
— Мы вроде добазарились эту тему не поднимать больше, — напомнил юноша.
— Да, это так. Но… просто хочу понять, зачем тебе это всё?
Хог закатил глаза.
— Почему сразу мне? Это единогласное решение команды.
— Всё началось с тебя. Именно ты первым дал отмашку здравомыслию, ввязываясь в то, что никакого к тебе отношения не имеет, — резко возразил Орфей. — Я не пытаюсь принизить помощь Юли и Эса, но будем откровенны: они не подписались бы на это, не подтяни их ты.
— Я никого не подтягивал. Это было их решение.
— Пусть так. Только смысл мною сказанного не изменился.
Лимит решил прибавить шагу, чтобы как можно быстрее покинуть сей храм. Не нравилось ему, что Якер внезапно захотел поговорить по душам, особенно в такой час. Тут о миссии думать стоит, а не о том, что, как и почему. Лимитер так-то и сам не любитель подобных дискуссий был, в основном предпочитая действовать, нежели говорить. Но в данном случае его понять мог лишь Эс, которому тоже не особо нравилось болтать о чувственном.
И блондин таковым был — до нынешнего момента. Обычно сдержанный и немногословный мальчишка вдруг желанию пооткровенничать предался, и Хогу оставалось лишь предполагать, что такого тот мог видеть в тумане. Явно не милую идиллию в рамках сказочной утопии, где радугой испражняется каждый прохожий.
А Орфей тем временем продолжил:
— У меня есть теория, почему мне решил помочь Эс. Юля… возможно, просто растрогалась или… не знаю. Но ты, сэр Хог… — Якер перевёл дыхание. — Ты меня знаешь меньше других. Да, мы вместе однажды на корабле работали, но этого мало, чтобы к кому-то прикипеть. А если ты скажешь, что таким образом просто отблагодарить меня хочешь за то, что я тебя живой водой напоил, то это будет лукавством.
— Почему?
— Не пойми меня неправильно, но моя помощь мала по сравнению с той, которую мне оказываешь ты. Это банальное безрассудство.
— А то ты не понял, насколько я чокнутый в этой жизни, эхе.
— Сэр Хог. Просто скажи, зачем тебе это всё?
Зачем рисковать своей жизнью ради малознакомого человека, с которым тебя ничего не связывает? Ведь ты, по сути, в «Луч» угодил случайно. Элли, Эс, Орфей, Юля — все они для Хога чужие. Их встреча — результат непредусмотрительности импульсивного Лимита, пренебрегшего предупреждением Триглава. Будь он поспокойнее да поразумнее — внял бы словам Стража. Не здесь был бы, а дома, вместе с Пряником поедая шестую пачку чипсов и запивая сие великолепие «Черноголовкой».
— Спасая тебя, я спасаю себя, — кратко ответил Хог.
Орфей ничего не понял. Подробностей от Лимита, однако, ждать не стоит: свой ответ он ему дал, а как именно его поймёт Якер — уже его трудности.
Орфей, сам того не желая, провёл между Хогом и Блейз параллель, после чего ещё больше убедился в их сходстве. Что он, что она — от них нельзя было получить красноречивого отзыва, полностью раскрывающего их мотивацию, психологию, мировоззрение. Они, как бы, здесь повадками — но состоянием души где-то там, куда другим путь закрыт. Таковых ещё одиночками в толпе называют: спокойно общаются в коллективе, шутят, прикалываются, однако думают совершенно об ином и ведут себя светски исключительно вида ради. Замкнутость оных людей не является ярко выраженной, как у Орфея или других интровертов. Хог и Блейз тоже интроверты, хотя ни по одному, ни по другой сего не скажешь. Лимит любит веселиться и дурачиться, Аквария не чурается внимания противоположного пола и способна на взаимный флирт. Но ведь это маски. Свой истовый лик они прячут, показывая только то, что хотят показать сами.
Хог — единственный, кого Орфей действительно не мог относительно прощупать. Он более-менее вызнал, как взаимодействовать со сложной Элли, которая на самом деле была легка в общении и вообще не являлась той, коей её считало большинство — стервой. Хорошо понимал Юлю, за маской сдержанности прячущую дикую эмоциональность, а предсказуемого Эса и вовсе заучил, как стих. Бром, Хекса, Макс — они тоже понятны Якеру.
Одно Орфей понял: Хог намерено выставляет себя
