От реки показался еще один отряд разведчиков, теперь они скакали во весь опор.
— Ну, кажется, чего-то увидели, — заметил Крафт.
Всадники с разгону влетели на баронский холм, и в них впились сотни глаз, чтобы по жестикуляции определить, идет ли враг.
На правом фланге, среди бывалых солдат, никто не дрожал и не отпускал соленых шуток, чтобы скрыть страх. Волнение проявлялось лишь в частой проверке амуниции, арбалетов, луков. На прискакавших разведчиков, казалось, никто не обратил внимания.
— Господин барон! — Офицер пытался сдержать разгоряченного коня, но тот, настоявшись в крепости, приплясывал от желания поскакать еще. — Господин барон, они начали переправу! Первые сотни уже на этом берегу, переходят по всей ширине реки. Сколько прибывает войск, за лесом рассмотреть не удалось, но поток непрерывный.
— Значит, это не экспедиционный отряд, а сам Эльдерсай. Весь, до последнего кавалериста. И это хорошо.
— Чем же хорошо, господин барон? — поинтересовался стоявший рядом седой майор.
— Тем, что не случится какой-нибудь неожиданности вроде подхода резерва в разгар битвы. Нам удобнее шинировать бой, видя всего врага, а не его часть. И потом, они могли бы провести половину через брод выше по течению.
— Но туда тридцать миль, да и лазутчики наши не дремлют.
— Вот и Эльдарсай, полагаю, так же рассудил. Особой выгоды этот обход ему бы не принес.
Казалось, время остановилось. Вместе с повисшим в зените солнцем оно раскаляло броню, дурманило, ввергая солдат в состояние отупения. Уже неоднократно в плывущем разогретом воздухе кому-то мерещились всадники, но это были лишь галлюцинации.
В очередной раз кто-то неуверенно произнес:
— Кажется, идут...
Но никто не обратил на это внимания.
— Да идут же, идут! — воскликнул другой, и тотчас все остальные начали повторять наперебой:
— Идут! Тураны идут!
Черные фигурки всадников поднимались будто из воды, а на самом деле становились видны, лишь поднявшись по пологому берегу.
Сначала не больше десятка, потом шеренга стала удлиняться, и вот уже они растянулись во всю ширину берега — тысяча, а может, и две тысячи всадников. Тураны двигались непрерывным потоком, заполняя все больше пространства, словно расползающаяся чернильная клякса.
— Становись! — скомандовал сержант Уэйт.
Забряцало оружие, Питер встал позади Крафта и поднял над его правым плечом рогатку.
— Эх, сейчас попрут, — произнес кто-то из защитников.
— Не попрут, они еще не построились, — ответил Крафт.
Питер перевел дух, он уже собрался отражать нападения врага, а тут опять отсрочка. Через одного человека от Крафта стоял копейщиком Спирос, позади него, рогатчиком, — Густав.
Туранов становилось все больше, казалось, они затопят собой всю прибрежную долину.
— Не дрейфь, ребята, главное для победы не количество, а решимость и выучка! — успокаивал сержант Уэйт, расхаживая позади боевых порядков с обнаженным мечом. Остальные сержанты стояли тихо: не все были ветеранами.
Когда Питеру показалось, что туранская конница заняла почти весь берег, эта черная клякса стала оформляться в отдельные сгустки. Поначалу они выглядели бесформенными, потом у них появились углы и стороны — тураны строились в боевые порядки и оттого выглядели еще страшнее.
Теперь можно было рассмотреть и военачальников, они гарцевали перед своими полками, и золото отражалось на их позолоченных латах, посылая зайчики в сторону войск барона Литвара.
— Ишь, распетушились, сволочи, — произнес Густав.
Сзади раздался шелест полотнищ — офицер-сигнальщик с помощью флагов докладывал барону о готовности войск на левом фланге. В ответ ему пришла депеша, и он передал ее фон Криспу:
— Господин капитан, арбалетчикам приготовиться на двести ярдов!
— Хорошо! — Капитан повернулся в седле. — Арбалеты — на двести ярдов, ждать приказа!
— По кому стрелять будут? — тихо спросил Питер, видя, что противник пока не двигается.
— Сейчас разведка прискачет, по ней и ударят...
И действительно, скоро перед ровными порядками вражеской кавалерии стала раскручиваться волчком группа из пары сотен всадников. Они скакали по кругу, распаляя себя криками, потом сорвались с места и помчались куда-то в сторону крепости Арум, однако не успели солдаты фон Криспа удивиться такому странному маневру, как туранские всадники стали разворачиваться и, набирая скорость, помчались прямо на них.
— Арбалеты! — закричал капитан и поднял руку.
Послышалось бряцание амуниции — пятьдесят пехотинцев подняли арбалеты на примерный угол.
— Дай! — махнул капитан, и послышался частый перестук арбалетных замков. Стальные болты блеснули на солнце и стремительными иглами понеслись навстречу целям.
— Вроде не попали, — проронил Густав, глядя, как неудержимо мчится на холм отряд туранов.
— Не долетели еще, — отозвался Крафт. — А вот теперь долетели, — добавил он, когда тураны покатились через головы лошадей. Отряд тотчас распался на небольшие группы, и те стали поворачивать назад. За ними побежали оставшиеся без всадников лошади и потерявшие лошадей тураны.
На склоне осталось семь тел кавалеристов и три убитые лошади.
— Неплохо! — похвалил капитан пехотинцев. Они снова зарядили арбалеты и готовы были к следующему залпу. Фон Крисп заметил, что и лейтенант Горн тоже разрядил в неприятеля свой арбалет, поэтому с серьезным видом заметил:
— Кажется, один из них — ваш, лейтенант!
Горн расцвел счастливой улыбкой.
«Ожил, сукин сын», — подумал фон Крисп и посмотрел в сторону неприятеля. На своем правом фланге, напротив холма с новичками, выстраивались в колонны около двадцати сотен всадников.
— Похоже, они действительно принимают вас за колдстринцев, господин капитан, — заметил офицер-сигнальщик.
— Они что же, не видят, что у нас нет знамен?! — воскликнул Горн. — Ясно же, что мы не колдстринцы! А все эти дурацкие мундиры, нужно было оставить их в чем были!
Поймав несколько неодобрительных взглядов, лейтенант замолк.
Колонны туранов пришли в движение. Капитан посмотрел на соседний холм — там заработал флагами сигнальщик.
— Господин капитан, вам предлагают действовать самостоятельно, — сообщил сигнальщик.
— Благодарю за доверие.
Неожиданно для капитана сигнальщик тотчас передал эту фразу.
Тураны перешли на рысь, но капитан смотрел дальше — меж построений туранских полков ехали повозки, с которых уже соскакивали пешие «охотники» — пара человек, вооруженных огромной силы арбалетом. Его нес на спине один солдат, он же являлся и станком для стрельбы. Второй стрелял, заряжал и носил запас стальных болтов — по полтора фунта каждый. Это было серьезное оружие против непроходимых для кавалерии боевых порядков.
