Глава 24. Дорога на Альвион. Недуги аристократов
Выехав со двора, кареты постепенно набрали скорость и покатили по Дороге Между Мирами. Кальм с неприкрытой жадностью уставился на сказительницу. Он привык всегда сразу получать то, что хочет. Ну, или почти всегда. А эта красотка оставила его с носом, предпочтя самому принцу Альвиона какого-то замухрышку, старого шута-советника! И теперь еще маячит перед глазами в таком виде! Совсем рядом, стоит только протянуть руку… Кальм едва не выл от досады и едва сдерживаемого возбуждения.
"Скотина Отис! Ну погоди! Я тебе еще отомщу!" Принц чувствовал себя ребсом, у которого перед носом машут привязанной к палке аппетитной морковкой. Причем палку держал советник. "Тварь! Он, видите ли, доложит отцу о том, что мое высочество изволило натворить. Тьфу! И расскажет ведь, сволочь, как пить дать расскажет! Нашел папаша себе помощничка — они друг друга стоят!"
В конце концов, Кальм пришел к выводу, что скоты они оба — и Отис, и папаша, то есть. И жизнь вообще полна проблем. А главной проблемой является недостаток власти. Будет власть, а остальное приложится. "Я ведь уже взрослый мужчина! Почему отец помыкает мной, как ребенком?! Без няньки-надзирателя Отиса и за порог Альвиона не пускают, видите ли! А чуть что, сразу в зубы! Еще девчонка эта… Интересно, если бы вырез платья был поглубже, что удалось бы разглядеть?" Кальм глубоко задумался над этим серьезным вопросом.
Алентис неприязненно и с легкой иронией косился на брата. Неужели наивный мальчик всерьез полагает, что ему позволят первому взять эту девку? Снотворный порошок из перстня — замечательный помощник в улаживании мелких проблем — снова не подвел принца. Сказительница была очень хороша, и Алентис уже решил, что первым изволит оказать ей честь, поведя с ней ночь. Во дворце, безусловно. Шастать по гостиничным комнатам, как Кальм, вульгарно и негигиенично. Потом, конечно, когда девчонка надоест, пусть и братец с ней развлекается. Не жалко. Но сначала Алентис поиграет сам… Принц вновь окинул Элию оценивающим взглядом и слегка улыбнулся, чувствуя, что такая аппетитная крошка, пожалуй, надоест ему не скоро. Главное теперь, чтобы сказительница не попалась на глаза отцу.
В это время сказители, повинуясь приказу Отиса, начали развлекать публику забавной легендой о рыцарских похождениях безумного лорда Дойва Кохта, без конца влипающего по ходу повествования в дурацкие истории.
А с первой на сегодня заставы-телепорта все-таки зарядил мелкий дождь, капли которого выбивали по крыше и стеклам кареты какую-то нудную мелодию. Брезгливо поморщившись — противная сырость! — Алентис задернул со своей стороны кареты бархатную нежно-кремовую штору. Не желая отставать от брата, Кальм проделал ту же процедуру. Вдобавок, проведя пальцем по изящной серебряной пластинке на стене кареты, он активизировал магическое освещение. Потолок засиял мягким золотистым светом. В карете сразу стало уютнее.
— Как мило! — Элия восторженно захлопала в ладоши.
Кальм так надулся от гордости, что можно было подумать, будто он, гений каретного дела и магии, собственноручно разработал все чертежи и сконструировал экипаж. Желая еще сильнее поразить девушку, Алентис провел по такой же пластинке со своей стороны, и от пола повеяло легким теплом.
— Какая прелесть! — вновь восхищенно воскликнула принцесса. — Это, должно быть, очень сильная магия!
— Конечно, — хитро улыбнулся Отис. — Примерно настолько же сильная, как грязеотталкивающее заклинание на твоем платье, дорогая моя.
— О! Тогда это действительно очень сильная магия! — благоговейно закивала девушка. — Подарок великого мага Зоридала. Он говорил, — она напряженно наморщила лобик, медленно цитируя, — что "для наложения заклятия необходима трансформация части качественных характеристик материи и окружающего пространственно-временного континуума, с изменением гамма константы на бета константу, и изменение седьмого коэффициента Бартовэлса…"
Джей, глядя на оторопелые физиономии принцев, с огромным трудом удержался от смеха, продолжая сохранять невинное выражение лица.
— Это еще что за чушь?! — воскликнул Кальм.
— Не знаю, — невинно прощебетала Элия, взмахнув ресницами. — Но так говорил великий маг Зоридал.
— "Основы магии", том 32, страница 54, - прояснил источник Отис. — Если бы вы, ваше высочество, почаще посещали в детстве уроки магии, то вам было бы известно хотя бы название книги и имя чародея-исследователя Бартовэлса, установившего одиннадцать констант заклинаний и применимые к константам коэффициенты.
Кальм обиженно надулся. Советник с легкой улыбкой посмотрел на Элию, он, конечно, мог просканировать сознание девушки, но предпочитал раскусить девчушку-сказительницу с помощью собственного ума, и теперь Отис сделал новые выводы: "Похоже, малышка умеет с выгодой выбирать любовников. Вот, значит, откуда ее умение плести иллюзии — от какого-нибудь "великого" мага, способного ляпать лишь простейшие бытовые заклинания и пудрить мозги симпатичным девушкам. Может, девочка действительно неспроста собралась в Альвион, надеется устроиться где-нибудь повыгоднее. Или и впрямь хочет стать любовницей короля — правда часто скрывается за невинной шуткой. Что ж, пускай, да мало ли их таких было…".
Потом сказители завели очередную историю. На сей раз о ветреной леди Годе, обожавшей разъезжать на лошади нагишом, и ее многочисленных любовниках…
Через полчаса, когда дождь чуть стих, принц Кальм начал нетерпеливо ёрзать на мягком диванчике и, наконец, не выдержав, дернул за шнур звонка, и карета остановилась.
— В чем дело? — недовольно бросил Алентис.
— Срать хочу! — возвышенно рявкнул прекрасный принц и пулей вылетел из кареты в ближайшие заросли у дороги. Желудок принца так и не успел окончательно прийти в норму после приема отвары стеглии.
"Интересно, он тоже ел тот чудный омлет? — злорадно хихикнула про себя Элия. — Опасно употреблять так много незнакомой пищи сразу".
Алентис собрался было поразмять ноги, но, отдернув штору, увидел безбрежные просторы великой грязи и отказался от своего намерения. В скорбном молчании спутники дожидались возвращения Кальма с ответственного мероприятия.
Наконец, тот осчастливил их своим явлением. Дав кучеру отмашку двигаться дальше, он запрыгнул в карету, оставляя за собой ошметки липкой грязи. К счастью, магический пол кареты предусматривал ликвидацию и такой беды. Грязь плавно впиталась в пол, и тот вновь засиял первозданной чистотой. Теперь золотистую гармонию порядка нарушали лишь сапоги Кальма, превратившиеся из черных в серо-коричневые с зелеными вкраплениями приставших к ним листьев. Алентис лишь дернулся, спасая свою обувь от соседства с братом, и закатил глаза, уже устав реагировать на очевидный факт: как Кальм был свиньей, так ей навсегда и останется.
