Затем последовал вой. Громоздкий контур упал и исчез. Вой убывал, убывал, убывал…
Я поднял левый кулак, заставив спикард создать сферу белого света, будто выдул мыльный пузырь из соломинки. Когда он вырос до трех футов в диаметре, я отпустил его в полет над головами. Пространство вокруг меня наполнилось бормотанием — прочая колдовская тусовка дружно упражнялась в своих излюбленных световых заклинаниях; храм теперь сиял дюжинами огней.
Скосив глаза, я увидел Бэнсеза, Мэндора и Дару, разговаривающих близ Края. А Таббла и останков Свей-вила с нами больше не было.
Мои собратья-плакальщики зашевелились. Я тоже, сообразив, что время моего пребывания здесь следует резко сократить.
Я перешагнул через пустой ряд, двинулся направо и тронул Джилву за относительно человеческое плечо.
— Мерлин! — воскликнула она, сразу повернувшись. — Таббл… опрокинулся, так?
— Похоже на то.
— И что же теперь будет?
— Лично я собираюсь сваливать, — сказал я. — Причем срочно!
— Почему?
— С минуты на минуту кто-нибудь начнет задумываться о преемственности, и меня задушат охраной. Мне бы этого не хотелось, особенно сейчас.
— Почему? — снова спросила она.
— Нет времени вдаваться в подробности. Но мне нужно с тобой поговорить. Можно я тебя умыкну?
— Разумеется… сэр, — промолвила она, несомненно как раз вспомнив о преемственности.
— Брось ты это, — сказал я.
Спикард закрутил энергии, что подхватили нас и унесли прочь. Мы оказались в лесу металлических деревьев. Джилва озиралась, все еще держась за мою руку.
— Господин, что это за место? — спросила она.
— Я лучше не буду объяснять — по той причине, что сейчас это и так станет понятным. Когда я последний раз с тобой разговаривал, у меня был только один вопрос. Но сейчас их уже два, и в одном из них, в некотором смысле, играет роль это место, а кроме того, большую часть времени здесь никого нет.
— Спрашивай, — сказала Джилва, поворачиваясь ко мне лицом. — Я постараюсь помочь. Хотя, если это важно, я, возможно, не самая подходящая…
— Да, это важно. Но у меня нет времени устраивать встречу с Белиссой. Дело касается моего отца, Корвина.
— Да?
— Именно он убил Бореля Хендрейка в войне Падения Пути.
— Понятно, — проговорила она.
— После войны он присоединился к королевской миссии, что прибыла сюда для заключения Договора.
— Мне это известно, — кивнула Джилва.
— Вскоре после того он исчез, и, казалось, никто не знает, куда он делся. Какое-то время я полагал, что отец мертв. Позже, однако, я обнаружил свидетельства того, что он жив, но где-то заточен. Ничего не можешь мне поведать?
Неожиданно Джилва отвернулась.
— Это оскорбительно, — заявила она. — Намек за твоими словами…
— Прости, но я должен был спросить.
— Мы — благородный Дом. Мы допускаем превратности войны. Однако когда битва закончена, все обиды остаются позади.
— Я прошу прощения, — повторил я. — Знаешь, мы даже в родстве со стороны моей матери.
— Знаю, — сказала она, отворачиваясь. — На этом все, принц Мерлин?
— Да, — ответил я. — Куда мне тебя доставить? Джилва помолчала секунду, потом промолвила:
— Ты говорил, у тебя два вопроса.
— Забудь. Насчет второго я передумал. Она вновь повернулась ко мне:
— Почему? Почему я должна забыть? Из-за того, что я защищаю честь семьи?
— Нет. Просто я тебе верю.
— Ну и?
— Это может повредить еще кое-кому.
— Ты полагаешь, что это опасно, и потому решил не спрашивать меня?
— Многое из происходящего непонятно, а потому может оказаться опасным.
— Ты опять хочешь обидеть меня?
— Боже упаси!
— Задавай свой вопрос.
— Придется кое-что показать тебе.
— Давай.
— Даже если придется карабкаться на дерево?
— Какая разница?
— Следуй за мной.
И тогда я повел ее к дереву и взобрался на него, что в моем нынешнем обличье оказалось делом чрезвычайно простым. Она следовала прямо за мной.
— Выше есть путь, — сказал я. — Я уже готов следовать им. Дай мне несколько секунд, чтобы на том конце освободить место.
Я подался еще чуть выше и был таков. Шагнув в сторону, я быстро осмотрел часовню. Похоже, никаких изменений…
Затем рядом возникла Джилва, и я услышал резкий вдох.
— Вот те на!
— Я знаю, на что смотрю, — сказал я, — но не знаю, что вижу, если ты меня понимаешь.
— Это храм, — промолвила она, — посвященный духу одного из членов королевского Дома Амбера.
— Да, речь идет о моем отце Корвине. Это то, на что я смотрю. Но что я вижу? Почему, в конце концов, подобная вещь оказывается здесь, во Владениях?
Джилва медленно пошла вперед, глядя на алтарь.
— Вдобавок могу сообщить, что это не единственный подобный храм, который я видел по возвращении.
Она протянула руку и тронула рукоять Грейсвандира. Заглянув под алтарь, обнаружила запас свечей. Выбрав серебряную и укрепив ее в гнезде одного из подсвечников, Джилва зажгла свечу от другой и поставила у Грейсвандира. При этом она что-то бормотала, но я не различал слов.
Когда она вновь повернулась ко мне, на лице ее сияла улыбка.
— Мы оба выросли здесь, — сказал я. — Как же получилось, что ты, похоже, во всем разбираешься, тогда как я ничего не понимаю?
— Ответ весьма прост, господин, — проговорила Джилва. — Ты уехал сразу после войны искать образования в других землях. А святилище — знак того, что возникло в твое отсутствие.
Она взяла меня за руку и подвела к скамье.
— Никто не ожидал, что мы проиграем ту войну. Нас слишком долго убеждали, что Амбер — совсем не грозный противник.
Мы уселись.
— В конце концов поднялась большая смута, — продолжила Джилва, — вызванная той политикой, что привела к поражению и последующему Договору. Хотя ни один Дом и ни одна группировка не могли надеяться на свержение правящей коалиции — тебе ведь известен консерватизм Лордов Края. Потребовалось бы много, очень много усилий, чтобы объединить большинство против короны. Но недовольство приняло другие формы. Народ был зачарован нашими покорителями. Закипела торговля военными сувенирами, на ура расходились биографии членов правящей семьи Амбера… В конце концов все это преклонение приняло форму культа. Стали возникать подобные домовые часовни, посвященные тем правителям Амбера, чьи добродетели приглянулись хозяину.
Джилва помолчала, изучая мое лицо.
— Это слишком сильно отдавало религией, — затем продолжила она, — а с незапамятных времен единственной религией во Владениях был Путь Змея. И Свейвил, руководствуясь очевидными политическими целями, объявил культ Амбера вне закона как еретический. Это оказалось ошибкой. Не делай он ничего, мода быстро прошла бы сама собой. Хотя, конечно, сказать наверняка трудно… Так или иначе, объявленный вне закона, культ ушел в подполье, и люди стали относиться к нему еще серьезнее — как к символу недовольства. Понятия не имею, сколько культовых часовен спрятано в Домах, но совершенно ясно, что перед нами — одна из них.
