Озеро неподалеку от Верлюта
Зеркальный лабиринт – жуткое место. Ни один черт в здравом уме не сунется туда без особого настояния начальства, да и то курировать его будут сразу несколько административных работников, транспорт подберут из боевого ангара, а в напарники, скорее всего, дадут либо провидца, либо профессионального следопыта.
Хотите знать, отчего такие строгости?
Когда-то в этой точке на поверхности стояла деревенька, и в ней жили обычные люди. Охотились в окрестных лесах, рыбачили в озере (благо поселение стояло аккурат на его берегу), женились, плодились, молились деревянному истукану, параллельно греша на всю катушку.
Словом, все было нормально, пока один из пареньков не принес с рыбалки странный ящик, наполненный бутылками темного стекла. Причем как добропорядочный и любознательный селянин, он его не присвоил, а понес к местному шаману.
В силу профессии шаман был напрочь лишен любознательности. В отличие от прочих жителей деревни он четко знал природу чудес и, главное, их прейскурант. Поэтому он тщательно обследовал находку визуально, на «встрях», на «нюх» и вынес вердикт: пить нельзя, посему выбросить.
А теперь угадайте, как поступил паренек?
Да собственно так же, как поступили бы на его месте большинство смертных: он удалился в уединенное местечко и начал экспериментировать.
Первый же опыт увенчался успехом: облитая темной жидкостью деревяшка засверкала серебристым блеском, послушно отразив круглые от восхищения глаза паренька и его открытый рот. И хотя унести необычное зеркальце с собой не получилось (покрытая блестящим слоем деревяшка словно налилась свинцовой тяжестью, не поднять), новоявленный изобретатель не огорчился.
Он кинулся в деревню и принялся за умеренную денежку мастырить зеркала прямо на дому у односельчан.
Через неделю не осталось дома, в котором не было хотя бы одной полностью зеркальной стены. Через две ослепленные зеркальной черепицей птицы начали пачками падать во дворы, а стены затрещали под непосильной тяжестью крыш. Через три недели суммарная площадь зеркальных поверхностей деревни впятеро превышала обычные. Через четыре люди обнаружили, что блестящая красота самостоятельно расползается все шире и шире, и остановить ее нет никакой возможности.
Еще через несколько дней поселение полностью ушло под землю, провалившись сквозь относительно тонкую корку каменных пород, под которыми обнаружилось второе дно их родного озера…
По иронии судьбы, после гибели зеркальная деревня превратилась в удивительно сложный и страшный лабиринт – попав туда, всякое разумное существо теряет ориентацию и мечется в поисках выхода, шарахаясь от собственных отражений, искаженных кривыми поверхностями бывших домов, заборов и труб. Уверен, по заказу такой эффект был бы просто недостижим: лабиринт совершенно одинаково действует и на людей, и на животных, и на ангелов, и на чертей.
Несколько лет назад в нем бесследно сгинули несколько боевых работников Организации, и после этого случая Глава филиала приказал оснастить зеркальную деревню мощными автоматическими прожекторами и обнести высоким забором, во избежание повторений инцидента.
Дополнительную сложность создают призраки.
Так как трагедия произошла ночью, многие люди не успели покинуть дома. Их неприкаянные души до сих пор гуляют по зеркальным улицам, растапливают печи, копают огороды и доят невидимую скотину.
Потеряться в лабиринте легче легкого, зачарованные зеркала искажают даже время, то растягивая его до бесконечности, то жадно проглатывая по нескольку часов кряду. Можно быть уверенными на сто процентов, что химера поддастся панике и заплутает среди зеркальных домов, безуспешно пытаясь поймать сотни и тысячи наших отражений. Но вот не заплутаем ли мы сами?
Заглушив мотор капсулы, я бережно пристроил ее в неприметном горном «кармане» меж двух забавных валунов, до странности похожих на кривые рога, и двинулся к берегу.
Озерная гладь неприветливо заволновалась.
– Жутковато, – призналась чертовка, отскакивая от пенного «языка».– Ты знаком с правилами поведения в лабиринте?
– Не становиться между зеркалами? – с натугой припомнил я и осторожно макнул в воду хвост.
– Это все, что ты знаешь? – удивилась она, хлопая ресницами.
– Послушай, детка, я старший бригады. Не надо меня учить, просто навостри свои прекрасные ушки и жди приказа.
– Ну-ну! – Чертовка разбежалась и прыгнула, уже в воздухе дробясь на атомы.
Черная стрела вонзилась в озеро и исчезла, оставив после себя узкую воронку да еще несколько кругов, отчаянно пытающихся принять шестиугольную форму.
– Стой! – заорал я и раздраженно обернулся к толстяку.– Безобразие! Если подобное самовольство повторится еще хоть раз, я…
Третий скривил утомленную мину и, тяжело протопав мимо меня, упитанной рыбкой сиганул в воду, стараясь попасть точно в то место, куда прыгнула чертовка.
М-да. Дисциплина в коллективе, что называется, оставляет желать…
Так как чтение нотации в отсутствие провинившихся было бы натуральной глупостью, я отложил это дело на потом и поспешил вслед за безалаберными напарниками.
Первое прикосновение воды к коже оказалось колюче холодным, почти болезненным. Далее еще хуже: чем глубже я проникал в толщу воды, тем яростнее она хлестала меня ледяными струями.
Напарники уже ждали на дне. За их спинами тускло светилась деревня.
Завидев меня, Вторая коснулась кончиком пальца кривого частокола, окружавшего дома, и из песка тут же забили беспорядочные лучи света. Скрытые мощные прожекторы быстро набрали силу, и вот уже вся деревня окуталась нестерпимо резким сиянием.
Осторожно проплыв над частоколом, я принял вертикальное положение и сделал шаг.
Спугнутая стайка рыбешек метнулась в сторону, пуча глаза и задевая меня скользкими хвостами. Покосившаяся стена дома тут же поймала их отражения, умышленно исказив до неузнаваемости.
Замешкавшийся Третий, идущий впереди меня, шарахнулся – блестящее зеркало настаивало, что сотня зубастых хищных акул метит прямо в него. Инстинктивно я отпрыгнул в ту же сторону и – вот идиот! – стал точно между двух почти гладких зеркальных стен противоположных домов. Деревня тут же поспешила жадно впитать мой силуэт, швыряясь полученными отражениями от одной стены к другой, от ставня к ставню, от дома к дому. Тысячи полевых работников – маленьких и огромных, худых и поперек себя шире – одновременно выпрыгнули из зазеркалья и заполонили деревню.
Пятый выглядывал из окон и лежал на крышах, Пятый размазывался тонким слоем по амбарным воротам и свисал с труб, Пятый жил в кучках прибитого течением мусора и в круглых листьях мертвых блестящих деревьев. Пятый был везде и нигде, словно неуловимый и вездесущий подводный бог.
