— Рядом с вами ребёнок! — сухо заметил доктор. — Оставим эти разговоры…
— Ах, да-да! Мы же взрослые люди, и понимаем, что к чему… В награду забирайте коня, ничего не жалко за вашу сестрицу. Но не задерживайтесь здесь, прошу вас! Я нетерпелив, как всякий жених, но бдительность превыше всего. Надеюсь, что вам дорога ваша жизнь, как и вашей сестрицы. Вы довольны, барон моим откровением?
— Не совсем! — отозвался доктор. — И я не барон…
Только к чему эти оправдания. И кому они предназначены? Маг уже отвернулся в сторону и вновь рядом с Кемре. Он что-то шепчет, низко склонившись над ней, совсем не замечая, как вытягиваются перед ним кавалеры, и неуклюже приседают дамы в своих пропахших нафталином допотопных одеяниях, как долго и мерно колышутся их колокола — юбки, и как трепещут, словно огромные бабочки, их веера, перегоняя в зале воздух и создавая странную, размытую акварелью цветную преграду между ним и Магом. Но Кемре довольна.
Доктор вдруг заволновался. Там, в глубине зала он увидел под белым полупрозрачным балдахином некое подобие пьедестала, на котором лежала его Марина.
Да-да, это была она! Сергей Викторович узнал бы её из тысячи женщин. И он сразу почувствовал ту слабую энергетику, что исходила от неё. Она жива, и возможно уже давно ждёт его…
Огромные полупрозрачные часы, витающие и крутящиеся прямо в воздухе в виде огромной и бесконечной спирали, медленно, но верно отсчитывают секунды, за ними минуты, часы… Совсем скоро время пойдёт отсчитывать по крупному…
Крупье, игру! Игру!
— Танцы господа, танцы! — слышится жеманный голос танцмейстера. — Кав-в-валеры ангажируют дам!!!
Кемре чему-то весело хохочет, изогнув невероятно длинную красивую шею, и откинув назад голову с веером своих чудесных волнистых волос. Она хорошая актриса, очень искусно притворяется в своём веселье, соблазняя Мага. Ну, а он и не думает сопротивляться её чарам. Вытянувшись в струнку, словно гусар, Маг щёлкает воображаемыми каблуками и с низким поклоном протягивает Кемре руку в ослепительно белой перчатке. Другую руку он заложил за спину. Не иначе, в своё время он учился в Пажеском корпусе. Какая выправка, ах, какая стать! Как гордо и величаво он ведёт на танец свою партнёршу. Да и она ему пара. Красивая женщина! Вот только немного нервная, это видно по её левому глаза, который беспрестанно дёргается, или наоборот, подмаргивает… Не доктору ли? Ну да, конечно ему, а не Магу. Она хочет указать на что-то…
Доктор словно очнулся. Оказывается, в зале уже давно звучит музыка. Это вальс, с которого традиционно начинаются все балы. Но закончится веселье аргентинским танго… Последнее танго любви! Именно тогда всё и закончится. Вернее начнётся! У него ещё есть время, которое здесь просто мчится, и оттого надо спешить…
— Пригласите, ну пригласите меня на танец! Я обож-жаю танцевать! Просто об-божаю!
Это что, новая особь говорящего животного, похожего на человекообразную обезьяну, преуспевшего эволюцию даже в танцах? Или это снежный человек, особого женского рода, которого наконец-то отыскали именно в таких лесных и пещерных дебрях и приручили в столь короткий срок, что даже научили танцевать это проклятое танго. Фу-у! Как несёт от этого индивида гремучей смесью дорогих духов, креолина, могильной землёй и тленом. А может, это одичалый индивид человека, затерявшегося когда-то в многочисленных лабиринтах пещеры, немытого и нестираного годами, и едва ли сознающего то, что собой он представляет что-то нелицеприятное. Что-то между человеком и животным…Хотя опять же, едва ли человекообразное существо будет так легко и умело двигаться в танце, и во всю глотку разглагольствовать о том, сколько рабочих клещей у того ракообразного монстра, что уставился со свирепым видом на доктора, и который периодически клацает своими острыми клешнями, словно показывая, как легко он может перерезать напополам соперника — доктора, его болтливую партнёршу… и…и себя.
— Он ревнует меня к вам! Ха, к такому уроду? Это же просто ужас! — весело болтало обезьяноподобное существо, таращась на доктора выпученными глазами, и размахивая волосатой лапой. — Ну, поверьте мне как женщине, омерзительнее вашей рожи, я ещё не видела рож… А он душка! Право, он просто душка! Такой милый и славный. И я его просто об-бо-ж-жаю! Но проучить его надо, пусть ревнует…Вы ещё раз пригласите меня?
— А может не надо его ничему учить! — тоскливо заметил доктор, прикидывая в уме силу и мощь членистоногого. — Такой, одним щелчком перережет сверхмощный кабель. К тому же ревность, устаревшее чувство…и опасное… Конечно, я ещё раз приглашу вас на танец… такое очаровательное и милейшее создание…
С какой стати он так распинается перед химерой, которой и в природе своей нет, и не существует. Только ли срабатывает это паршивое чувство самосохранения, или тут нечто другое? А может, он пытается оправдаться перед самим собой и перед Мариной, которая всё равно ничего не видит сейчас и не слышит, и к которой он не продвинулся ни на пядь… Он ни на секунду не выпускает из виду постамент, за полупрозрачными занавесками которого спит Марина, а также ту женщину, что сейчас кружится в танце с самим Магом. Она некая загадка, эта красотка, не только для Мага. А где же Далв? Он был рядом, стоял так близко…
— Стоять! Убью обоих!
Мощный рывок вырвал из объятий доктора обезьяноподобного монстра-химеру, которая упала и с визгом стала крутиться на начищенном до блеска паркете.
Доктор растерянно уставился на две половинки чёрного плаща, что слетели с его плеч. Если бы не алмазная пряжка на его плаще, что попала под мощную клешню членистоногого, можно было бы легко себе представить, как легко и грациозно слетела бы голова доктора со своего пьедестала, то бишь, с его шеи…
— Ты обнимал мою невесту! Я убью тебя! — яростно шипело членистоногое существо, пытаясь освободить клешню от остатков алмазной пряжки.
Доктор стоял, ни жив, ни мёртв. Лишь одна мысль была в его голове, о том, что в самом деле, крепкие алмазы делают из слез принцессы Кави. Но когда пряжка вдруг поддалась, и, хрустнув разлетелась на мелкие осколки в разные стороны, он словно пришёл в себя и сделав выпад левой рукой отправил чудовище в объятия к той, что больше всего желало сейчас прижаться к груди взбесившегося монстра. А может наоборот, она просто хотела утихомирить его?
Да, это была славная парочка! Лохматое, жеманное обезьяноподобное чудовище, вообразившее себя неотразимой красавицей, и монстр с парой длинных клешней, которыми он сейчас подстригал свою невесту, её длинную свалявшуюся шерсть на голове, а она, отбиваясь от жениха, верещала громко и визгливо. Когда же перед монстром вдруг возникла огромная лысая голова существа с торчащими в разные стороны вытянутыми ушами, и огромными растерянными глазами, доктор вдруг рассмеялся забавному выражению лица членистоногого, который уже растерянно вглядывался в незнакомку, вдруг представшую перед ним. Размахнувшись, лысое существо с оглушительным треском влепило членистоногому монстру пощёчину, отчего тот торпедировал по скользкому паркетному полу прямо к лестнице-эскалатору, под дружный гомерический хохот. Это хохочет Маг, и вся живописная толпа чудовищ, неестественно вытягивая свои длинные шеи. Смеётся Кемре, прикрываясь тонким веером, хотя глаза её остаются серьезными. Веселье, это только одна видимость. Она наблюдает за всеми во все глаза, и даже за доктором, который, разом всеми позабытый, выбирается из толпы монстров и пробирается к постаменту, где за прозрачными занавесями спит та, что вскоре станет настоящей женой Великого Мага.
