Ну, как раз робеть-то я вовсе не собирался и даже наоборот, куда больше подумывал сейчас о том, как бы мне, невзначай, не нахамить Создателю Яхве. Решив, что мне будет вполне пристойно опуститься перед создателем на одно колено и сказать ему для начала какую-нибудь, ничего не значащую банальность, я, с нервной улыбочкой на губах, преодолел последнюю ступеньку и смело пошел вперед, к огромным золотым дверям, испещренным золотыми узорами и инкрустациями из рубинов и сапфиров удивительной красоты.
Не успел я сделать и десяти шагов, как огромные, золотые двери сами, величаво и бесшумно, распахнулись на всю свою огромную ширину и нам в лицо дохнуло ароматной прохладой. В глубине огромного зала, открывшегося нашим взорам, залитого разноцветными потоками света, в голубой дымке мы увидели большой, высокий синий постамент, на котором стоял золотой трон. К постаменту вела алая ковровая дорожка, но я, отчего-то, сразу подумал, что нам уже не придется бежать, как на стометровке, сдавая нормы ГТО.
На троне восседал Создатель Яхве, одетый в белую тогу с золотой каймой, а по обе стороны от него стояли два здоровенных мужика, одетых в светло-голубые хитоны, тоже отороченные золотым шитьем. Одного типа с золотыми волосами я сразу же узнал, а относительно личности второго, жгучего брюнета с типичным лицом вождя краснокожих, догадался без особого труда. Телескопические контактные линзы позволили мне хорошо рассмотреть улыбающиеся физиономии этих самодовольных типов и потому я облегченно вздохнул, так как улыбки у них были самые что ни на есть доброжелательные. Не поворачивая головы, я негромко сказал своим спутникам:
— Ребята, полюбуйтесь на эту идиллическую картину. Перед нами Создатель Яхве собственной персоной и два его верных корефана, наш, так нами всеми обожаемый, папенька Маниту и, не менее обожаемый, папашка Астреллы, архангел Люцифер Златовласый. Все трое лыбятся, аж рот до ушей.
Мои предположения относительно того, что нам не нужно будет нестись через весь вестибюль как угорелым, оправдались. Стоило нам всем переступить порог и встать на ковровую дорожку, как она плавно понесла нас вперед, довольно быстро набирая скорость. Так же плавно она затормозила и я оказался буквально в пяти метрах от сапфирового постамента, украшенного золотыми медальонами и литыми узорами, примерно пятиметровой высоты. Действуя согласно заранее разработанного мною плана приветствия, я, без особой поспешности, опустился на левое колено и, приложив правую руку к сердцу, а левую держа чуть наотлет, с чувством сказал:
— Мой, повелитель, я выполнил все, что было в моих силах и что я смог прочесть в своем сердце и прибыл к тебе доложить об этом. Теперь я смиренно жду твоих дальнейших распоряжений, мой повелитель и готов выполнить любое твое следующее задание.
До меня донеслись сверху негромкие слова Создателя Яхве, который сказал моему папеньке:
— Ну, Манни, что я говорил тебе, этот парень обязательно смирит свою гордыню и непременно встанет передо мной коленопреклоненно и склонив голову.
Вот тут он был не прав, как раз головы-то я и не склонил, да к тому же был готов взорваться, услышав такое, но сдержался, тем более, что сапфировый постамент с золотым троном стал медленно опускаться. Исподлобья я внимательно следил за тем, когда он встанет вровень с полом и как только это произошло, был наготове. Стоило Создателю оторвать свой зад от трона, как я шустро поднялся на ноги и бросился к нему с распростертыми объятьями, приговаривая на ходу:
— Ну, наконец-то, мужики, я до вас добрался! Ох и набегался же я, Создатель Яхве, гадая, что ты задумал. Неужели тебе было трудно послать мне хоть какую-то записку с инструкцией? Ей Богу, всего лишь пару слов, не больше. - Не дожидаясь ответной реакции Создателя, я крепко ухватил его за руку и пожимая её, продолжал без умолку тараторить - Рад, чертовски рад видеть вас всех в добром здравии. А это, верно, мой папаша Маниту и мой визави Люцифер, ну, парни и здоровенные же вы, вас за один раз и водой из шланга не обольешь!
Создатель весь аж позеленел от злости, но сдержался. Великий Маниту кашлянул в кулак и тихо промолвил ему на ухо:
— Это, верно, сказывается его нервное перенапряжение, мой повелитель. Создатель, это пройдет, сейчас мастер Ольгерд успокоится…
На эти слова я ответил почти шепотом, но очень ехидно:
— Черта с два это пройдет господа хорошие! Я вам не какой-то там чудик из средневековья. Сейчас в Зазеркалье двадцатый век на исходе, даже у нас в России демократия, мать её так, а вы тут хотите заставить меня валять Ваньку. Или меняйте к чертям собачьим ваши средневековые установления и разговаривайте со мной, как с человеком, который сделал для вас всю грязную работу, и сделал её хорошо, или давайте, отправляйте мою душу прямо к Господу Богу, но учтите, так просто я копыта не откину и прежде, чем Яхве меня отправит на тот свет, я успею ему фингал поставить под глазом, а то, пожалуй, и все два. Нечего меня перед моими друзьями позорить, я вам тут не холуй какой-нибудь!
Вот тут-то до Создателя, наконец-то, и дошло, с каким психом он связался. Несколько секунд он гневно сопел носом, потом улыбнулся и мягко коснулся рукой моего плеча. Слегка наклонившись надо мной, так как в нем росту было добрых два метра двадцать сантиметров роста, против моих метра восьмидесяти пяти, он подчеркнуто вежливо сказал мне:
— Похоже, в тебе говорит сейчас обиженная гордость и задетое чувство самоуважение, мастер Ольгерд, а вовсе не гордыня и глупое самолюбие. Тогда прими мои извинения. Тем более, что действительно очень хорошо выполнил свою миссию и я рад видеть в своих чертогах тебя и твоих друзей.
Мы еще раз пожали друг другу руки, но теперь вполне искренне и, кажется, все-таки по дружески. После этого я обнял Великого Маниту и сказал ему:
— Отец мой, как же я мечтал увидеть тебя и сказать, что не смотря на то, что мне довелось стать твоим сыном таким странным и необычным способом, мне досталось от тебя в наследство так много, что я, словно родился заново. А теперь позволь мне представить нашему Создателю всех моих друзей, без которых я никогда не смог бы подняться на эту вершину.
Мои спутники все еще стояли коленопреклоненно и смотрели на мои наглые выходки с диким ужасом в глазах. Роже, Жорж и даже Харальд явно бормотали себе под нос какие-то молитвы, остальные же просто замерли в испуге. Жестом я попросил их подняться, но они встали на ноги только после того, как этот же жест повторил Создатель Яхве. После этого я представил их Создателю в том порядке, в котором произошло наше знакомство.
Создатель терпеливо выслушивал все эпитеты, которыми я награждал своих друзей и взирал на них очень благосклонно, щедро одаряя своей радушной улыбкой, в искренность которой мне не, очень-то, верилось. Когда же я представлял ему старину Конрада, гордо восседающего на плече ангела Михаила-младшего, он радостно воскликнул:
