через край утеса и легла на спину на холодный камень, всего в нескольких дюймах от пропасти. Руки дрожали, тело испытывало глубокое изнеможение от продолжительного жестокого обращения, но в голове все еще крутились образы из темноты, один за другим. Гнев Денама, удивление Регола, осторожность Маркуса, сотни других сцен, нарисованных нитями памяти.
Через некоторое время она перекатилась на бок и заставила себя встать. Она обошла дальний конец Зала Меча, проскользнув по периметру двора перед Залом Сердца. Двигаясь между лунными тенями, она обходила здания, ставя каждую ногу с осторожностью человека, рожденного в Серости.
— Послушница Нона. — Тихий голос за ее плечом. — От тебя пахнет мужским потом.
Нона обернулась, не видя никого в темноте позади себя:
— А ты пахнешь яблоками, сестра. Одним рыжим Яблоком, если быть более точным.
— Тогда наши грехи равны. — Тени сползли с Сестры Чайник, и она шагнула вперед с полуулыбкой.
— Возможно, — усмехнулась Нона. — Но я заработала свой перед аудиторией...
— Ну, это что-то новенькое. — Глаза и улыбка Чайник стали шире.
— На ринге Калтесса.
— Никакого Регола сегодня ночью? — Чайник нахмурилась.
— От этой одежды мне придется отказаться, — сказала Нона. — Я должна оставить вот это. — Она похлопала себя по плащу. — Скоро я приму монашеские обеты. Если они не значат для меня больше, чем обещания, которые дают послушницы, то я не должна их произносить.
— Есть и другие способы служить. — Чайник поджала губы. — Тебе не обязательно оставаться. И не обязательно быть совершенной. Но... ты должна идти в кровать. — Она ткнула пальцем в сторону дормиториев.
— Кровать звучит неплохо, — кивнула Нона. — Ванна бы тоже не помешала. Но я, наверное, засну и утону. — Она пожала плечами и повернулась, чтобы уйти.
— Берегись Джоэли. — Шепот в спину.
Нона подошла к дормиториям. Она осмотрела главную дверь, прежде чем открыть ее и войти в холл. Сонная послушница вышла из Красного дорма с фонарем в руке и, не поднимая глаз, прошла мимо нее, направляясь к Необходимости. Нона двинулась дальше, поднимаясь по лестнице на Священный этаж в верхней части здания.
Она изучила дверь в свой дорм более внимательно, чем главную. Расфокусировав зрение, она заметила светящуюся нить, лежащую на полу прямо перед дверью, еще одна петлей обвивала ручку, обе отклонялись под странными углами к миру. Нить-ловушки, скорее всего, предназначенные для того, чтобы предупреждать Джоэли о ее приходах и уходах, но за ними могло скрываться нечто большее. Некоторые нити могут тебя порезать, другие могут просто причинить такую же боль, как если бы они порезали, третьи могут нанести более сложный урон или прилипнуть и тянуться за тобой, обеспечивая информацией всех, кто держит их ближе к тому месту, где они соединяются с Путем. Сколько из этих трюков освоила Джоэли, Нона не могла сказать, за исключением того, что она, определенно, использовала нить-ловушки и боль-нити в прошлом. Собственные навыки Ноны все еще отставали, но уже не так сильно, как раньше.
Нона убрала нити, временно выведя их из материального мира. Они скоро вернутся и покажутся нетронутыми. Она увидела третью нить, как только потянулась к дверной ручке, тонкую, как паутинка, ставшую ядовито-зеленой, когда она сфокусировала ее. Что-то новое и недружелюбное. К счастью, нить тоже поддалась, когда она попыталась убрать ее со своего пути, хотя и обожгла кончики пальцев, прежде чем исчезнуть.
Мгновением позже Нона вошла в дорм. Почти половина верхнего этажа была отведена под комнаты для индивидуальной учебы. Послушницы Святого Класса спали в длинном зале, не намного больше того, который был отведен послушницам Красного. Девушкам еще не доверяли уединение монашеской кельи, но кодекс класса предписывал не обращать внимания на неосторожности друг друга, и у Колесо, несомненно, случился бы апоплексический удар, если бы она увидела события обычного вечера.
Нона молча двинулась вдоль ряда кроватей, ее взгляд несколько раз возвращался к длинным изгибам под одеялами Джоэли. Настоятельница была вынуждена согласиться на возвращение девушки годом ранее в рамках усилий императора по примирению и единству после событий во дворце Шерзал. Лорд Намсис обеспечил возвращение своей дочери, заставив ее подвергнуться допросу инквизиции. Вопрошатель был вооружен одной из маленьких горьких таблеток правды Сестры Яблоко. К удивлению всех, кто ее знал, даже с черным языком Джоэли утверждала о своей невиновности. Она использовала свою нить-работу против Дарлы и Регола только для того, чтобы напугать их и заставить отступить, надеясь таким образом положить конец кровопролитию.
Нона скользнула в постель, все еще наблюдая за Джоэли в тусклом свете ночного фонаря. Сама она считала, что Намсис заплатил человеку из Академии, кванталу нить-работнику, чтобы тот взял на себя деликатную задачу по изменению воспоминаний Джоэли. Так что теперь девушка поверила в свою собственную историю и не солгала, хотя то, что она сказала, было неправдой.
В тепле своих одеял Нона выпустила задержанное дыхание и сдалась изнеможению. Следующий день будет долгим. Она должна пройти последнее Меч-испытание и, вдобавок, украсть у настоятельницы монастырскую печать. Ни одна из этих задач не будет легкой.
4
Три года назад
Спасение
— НОНА НЕ ПОЙДЕТ одна!
— Верно, она не пойдет одна. Она пойдет с Зоул. — Настоятельница оторвалась от кратких советов Ноне и положила руку на плечо Ары: — Нам предстоит долгий путь, послушница, и нам предстоит защищать подданных императора, включая многих его самых могущественных сторонников, в том числе твоего собственного дядю. Неужели ты оставишь нас с одинокой Серой Сестрой и единственным стражником Инквизиции для защиты? Скорее всего, нам понадобится кто-то, кто сможет призвать силу Пути...
Нона заметила страдание на лице Ары и попыталась ее успокоить:
— Мы должны вернуть в Сладкое Милосердие две вещи, чтобы все стало как раньше. Мы
