Они что-то возмущённо бормотали, вроде как нужно учесть и их мнение. Но я уже не воспринимал. Спиртное ударило по уставшему телу как гаубичный снаряд. Обычно мне нужно куда больше.
Я отправился в спальню и рухнул на постель в одежде. Последнее, что помню – постарался лечь дальше от Мюи, чтоб ненароком не толкнуть. И вырубился.
Пробуждение вышло мутное, позднее. Но без головной боли. Качество нира держим на высоте.
Бобик радостно тявкнул и толчком лап пресёк попытку встать. Я снова повалился на кровать. Из положения лёжа увидел причёсывающуюся супругу. Она внимательно вглядывалась в зеркало. Маленькое, безумно дорогое и отвратительного качества, как все стеклянные изделия.
Словно в старом фильме, где на фотоснимках, проявляющихся в ванночках, проступает изображение, в моей памяти восстановились события вечера. Последние – мутно, но не суть.
Подойдя к Мюи, я обнял её сзади, аккуратно погладил ладонью животик.
- Как себя чувствуешь?
- Хорошо. Нормально. А ты почистил бы зубы.
Немного странно слышать такое от человека, лишь совсем недавно узнавшего о чистке зубов… Правда, что такое перегар после вчерашнего – известно всем.
- Сейчас почищу. Беспокоюсь всё же. Ты могла потерять ребёнка.
- Другой бы родился.
Беспечное отношение к жизни и смерти, а тем более к детской смертности, искоренить сложней, чем научить гигиене. Факт.
Утро стояло позднее, к завтраку мы спустились, когда отец с матерью уже заканчивали трапезу. Я уловил боязливость во взгляде лакея, прислуживающего у стола. Ну да, колдуны мы. И отнюдь – не жареные картофельные лепёшки с мясом. Людоеды из Мордора.
Больше хотелось пить, чем кушать. Пиво, считающееся дешёвым пойлом для хрымов, сейчас зашло бы на ура. Но марку ронять нельзя. Опрокинул в утробу кружку сильно разведённого водой вина. Полегчало.
- Сын! – провозгласил отец, до того молчавший. – Мы обдумали твои слова. Но в Брянск возвратиться не рискнём. Да и этот мир нам больше по нраву.
Мама явно хотела вставить свои пять копеек на общую сумму миллиона три, но сдержалась. С трудом.
- Я могу свезти вас в город к судье, чтоб подтвердил на Камне Правды – вы не колдуны. Или обождать, когда он приедет за налогом. Скоро явится. Ну а с народной молвой – что будете делать? Придёт ма в деревню хрымов врачевать, дети забросают её камнями. Вдруг насмерть забьют. За длинный язык. Не уверен, что в Кирахе вам подходящее место.
Мать вскинулась, услышав про язык. Переглянулась с отцом. Сколько месяцев здесь живут, а так и не приспособились к нравам глейства. Я быстрее сумел. Возраст.
Вдруг вмешалась Мюи.
- Оксанья Ивановна! Михаил Петровьич! Не надо в Брьянск. Никуда не надо уезжать, правда. Мы вас защитим. С моим отцом я улажу. И с Настьей тоже – я не сержусь, что Гош её когда-то любил. Ты же сейчас одну меня любишь, да?
- Конечно!
- Тогда не прогоняй их.
И как отказать беременной жене? Да никак.
- Ладно. Пока живите здесь. Из замка – ни шагу. Там как-нибудь утрясём… Правда, ещё не придумал как именно.
Старшее поколение дружно кивнуло. Мама – с ещё большим энтузиазмом, чем папа. Тот сдержанно произнёс:
- Спасибо.
- Теперь слушайте. Я принял решение. Оно ещё предварительное. Не всё обдумал. Но в общих чертах так… Лакей! Добавь вина, - пока тот суетился, вытягивая руку на полную длину, чтоб по возможности не приближаться к «колдуну», я попытался собрать обрывки вчерашних намёток воедино. – Продам брентство у столицы вместе с заводиком нира. С государевой службы ухожу. Коль папа здесь, будем делать стекло – бутылочное, оконное, зеркальное.
- Но сырьё! – заметил отец. – Его мало. И Сая сказала – у нас проблемы с серебром. На налог не хватит. Серебро с брентства целиком пустишь на налог?
- Всё верно. Проблемы были. Часть их я решил, - хотел добавить «пока вы здесь прохлаждались и портили мне всю малину», но сдержался. Не стоит занудствовать. – Серебра достаточно и на налог, и на остальное. Другая часть не решается. Пути через степь не будет. Предстоит ещё разборка с богом подземелий Подгруном. Говорят, тот ещё тип.
Отец выразительно на меня посмотрел. Мол, не мы одни с матерью налажали. Создать проблему с богом – это надо уметь. Хоть за Подгруна я даже не брался. Пока.
Неожиданно Мюи подкинула идею.
- Возле Коруна, отцовского дома, ведётся добыча мела. Там часовня и служитель Подгруна. Он старенький. Говорят, много раз подземного бога видал. Попрошу – поможет.
- Значит, до Дня пришествия Моуи еду в Корун, мириться с тестем. Мюи! Даже не просись. Сидишь дома и бережёшь животик. Справлюсь. Тем более, обещал Клаю замок построить вместо его халупы. Вот и тема.
Она вздохнула. Затворничество для неугомонной – в тягость.
- Допустим, подземного чёрта уговоришь, сын, - снова включился па. - А что и где будем добывать?
- У нас одна транспортная магистраль. Река Воля. Разведаем, что выше и ниже по течению. Нужны уголь и кварцевый песок. Там купим земли. Стеклодувный заводик лучше ставить ближе к углю. И сюда уголь нужен – нир гнать.
- Значит так, - рассудил он. – Как уголь найдём и землю купишь, отселимся с твоей матерью туда. Где о нашем колдовстве не слыхивали. И постараемся тебя больше не подводить. Оксана Ивановна?
Мама с минутку просидела с каменным лицом. Потом едва слышно вымолвила «да». Это было крайне неожиданно. Наверно, кто-то в лесу сдох. Пырх размером с мамонта.
***
Мюи извелась от ревности.
Муж вернулся из тяжёлого похода. Получил кучу несправедливых упрёков. Мама его словно дурманящих грибов наелась. Да и сама Мюи хороша: наслушавшись, так разнервничалась, что едва ребёнка не потеряла.
Зато убедилась, что муж любит. По-настоящему.
Но если любит, отчего не остался дома хотя бы ещё на ночь?
Пересчитал серебро и золото в сундуках – больших, окованных бронзовыми листами с затейливыми узорами степных колдунов. Добыча оказалась на редкость богатой. Правда, Гош сказал – там не всё наше, остался неоплаченным крупный долг перед степным богом.
Потом он объездил глейство. Зашёл в мастерские к Пахолу. Проверил записи Саи. Час провёл в цеху по выработке нира, торговался с приехавшим купцом: к новогодним дням спрос высокий, цена больше на треть. Не нравится? Другие купят.
Мюи следовала за ним по пятам, постоянно получая упрёки, что не бережётся. Она и хотела бы… но ещё больше – обнять, прижаться! Вдохнуть его запах. Игриво царапнуть клычком по щеке. И забыть обо всём на свете!
Он точно не против. И вдруг уехал, набрав нира. Взял каросских кхаров, но не Бурьёнку – она устала. Пяток стражи из числа не ходивших в степь, свежих. Свистнул собаку. Поцеловал жену. И был таков, растворившись в ночи.
Конечно, мириться с отцом надо. Но Гош едет в Корун, где Настья…
Проклятая хрымка!
Красивая, хоть её и уродует отсутствие клыков. Выше ростом, чем Мюи. Необычайно сильная. А ещё – какая-то потерянная, и теперь понятно почему. Верьи могут многое, живущий у Гоша – пока ещё юный, душу не выпил, а памяти лишил. Забавный. Почему отец так испугался, когда Оксанья Ивановна показала своего, понять сложно. Колдовство – у колдунов. Но ведь Гош и его мама – не колдуны. Им Верун дал помощников, с кусочком его божьей силы. Отец же не против богов?
Мюи запуталась. А потом расплакалась, стоя в спальне и глядя через раскрытое окно на пару масляных фонарей, разгонявших тьму на дороге, уходящей на север. Туда, куда ускакал муж.
В комнате, полной сундуков с серебром, за которое можно купить ещё пару таких глейств, молодая женщина ничуть не чувствовала себя счастливой.
***
Разумнее было обождать. Но мне свербело.
Судейский со сборщиками налогов заявится дня через три после Дня пришествия Моуи. Или через три недели – с равной степенью вероятности. Я же должен ровно сидеть на двух булках в ожидании их, потому что, показав приходно-расходные книги, слово «бухгалтерия» ещё не прижилось, я заявлю сумму дохода. Потом должен буду подтвердить на Камне Правды, что не утаил ни единого медяка, всё честно. Судебная магия заменяет и детектор лжи, и аудиторскую проверку.
