Всё-таки у знатных господ волосы куда более послушнее...
— Ну уж извините их за не послушание. С моими волосами такие уж непростые дела! – Язвительность так и лезла с меня.
Белокожая закатила глаза. Мастер засучив рукава взялся за дело и с помощью разогретых щипцов всё-таки сумел победить мои вихры, придав им более-менее пристойный вид крупных рыжих локонов.
— Да Лаурия носит именно такую причёску... – вздохнула тётушка.
Перед обедом я снова училась вальс кровать и повторяла ненавистные фразы о солнечной погоде. Мне так все надоело, что я стимулировала обморок.
— Ох, бедняжка! – воскликнула Хиппи. – Как она вымоталась!
— Хиппи, она притворяется. Она ищейка, не забывай об этом. Они чрезвычайно живучи... Ну ладно, вставай, прохиндейка! Отдохни часок, и станем потом готовиться к приёму.
*** 5 ***
Во второй раз я примерила пышное платье и оно удачно село на мои худощавые бёдра.
Новые гладкие прозрачные чулочки приятно холодили кожу, лаковые туфельки сели словно под мой размер, локоны завитых волос держали каждый волосок на голове.
Я сидела на церемонии пышного банкетного зала разглядывая милый пушистых собачек, с розовыми бантиками на шейках также я чувствовала чей-то пристальный взгляд за спиной было дикое желание обернуться и тогда я бы узнала кто из любопытных прожигает меня взглядом. Обычно я уже привыкла чувствовать взгляды на себе я представляла массивного качка с обветренными губами и загоревшим на солнце торсом. Сейчас мои щёки были белы от пудры, на губы мне нанесли розовый блеск. Ногти, обломанные на тренировках мне подпилили и покрыли красным лаком. Мне так было неловко смотреть на эти маленькие, нежные, женственные будто бы это уже не мои руки, а хрупкие кисти для рисования.
— Приподними свои рыжие волосы и наклони голову! – велела мне Мирфанна Голиджинни.
Интересно, гоблинша вообще умеет говорить «пожалуйста или всегда только отдаёт приказания, холодным тоном?
— Надеюсь, вы не собираетесь отрубать мою голову! –
Пробурчала я, имею право чтобы моё слово всегда оставалось за мной, но всё же я её послушалась.
Между ключицами опустилась подвеска: изумруд, оплетенная в золото. Я никогда не любила украшения. Вернее, я их не любила я их не умела носить, ведь у меня никогда в жизни не было драгоценностей, но эта изящная побрякушка неожиданно мне понравилась.
— Вернёшь после помолвки! – Белокожая увидела, что я с любопытством разглядываю изумрудный камень, и поспешила поставить меня на место.
— Конечно я верну!
Даже как-то обидно стало: за кого они меня вообще принимают!
Образ был почти закончен, остался только последний штрих. Хиппи открыла плетеную шкатулку, стоящую на небольшом столике, и она извлекла нечто тонкое, похожее на облачко или на клочок туманного, сгустка чем на завершение последнего штриха.
— Разве ты она сумела спрятать моё лицо? – удивилась я. – Она ведь совсем прозрачная как вода.
Лаурия тётка не соизволила наградить ответом, она молча закрепила на моей голове на моей голове необходимую последнюю деталь для помолвки. На голове я её почти не ощутила, окружающий мир лишь совсем чуть-чуть подернулся мрачной дымкой. Последний штрих не помешал мне дышать, и ничего не видеть. Но когда я подошла к зеркалу и посмотрела на себя в зеркало, то я очень удивилась: моё лицо до губ закрывала плотная непроницаемая белая пелена.
—Это ткань из волшебного мира Зарины, – объяснила Мирфанна.
— Зато не зря я губы накрасила, – усмехнулась я.
— Ну-ка встань, я посмотрю на тебя ещё раз.
