Помахав ему, Матушка вернулась к столу. Из зала доносились стуки и негромкие голоса: сестры Гретель и Весь убирали посуду и расставляли стулья. Через полчаса на двери появится табличка с надписью «Закрыто» — тогда можно будет подняться к себе, ополоснуться прохладной водой, расплести тугую косу и, рухнув в постель, забыться до утра.
Бруни задумчиво грела пальцы о чашку с горячим морсом. Тупая усталость кружила голову, но она не отказалась бы от прикосновений сильных мужских рук к своему телу, от ночного шепота и тихого смеха, от замирания — кожа к коже.
— Хозяйка, мы закончили! — крикнула из залы Ровенна. — До завтра!
— Сладких снов! — напутствовала их Матушка. — Весь, запри двери!
Ставни уже были закрыты. Поэтому оборотень задвинул засовы и, отчаянно зевая, направился было в свой чулан, но Бруни его остановила.
— Ты хорошо справляешься, — серьезно сказала она. — Пип похвалил тебя сегодня, а это дорогого стоит. Но я хочу знать — не зовет ли тебя дорога?
Мальчишка подобрался, будто намеревался прыгнуть. В глазах вновь мелькнул страх.
— Гонишь? — вместо ответа спросил он.
И Бруни поразилась его готовности к худшему.
— Ни за что! Но хочешь ли ты сам остаться? Ведь я — человек. Не родное тебе существо!
Весь подумал и несмело улыбнулся в ответ.
— Хочу, — ответил он. — Здесь вкусно пахнет. И ты добра ко мне!
За все время пребывания в трактире он ни разу не назвал Бруни ни хозяйкой, ни госпожой. Скорее всего, даже угроза жизни не заставила бы его произнести эти слова по отношению к кому бы то ни было!
— Тогда давай потихоньку избавляться от бродяжьих привычек? — мягко предложила Матушка. — Негоже моему помощнику спать в чулане. Наверху есть свободная комната, хочу предложить тебе перебраться туда.
— Мне? — не поверил Весь. — Целую комнату — мне одному?
Комната когда-то была ее детской. Там стояли добротный шкаф для одежды, удобная кровать, стол и скамья, заваленная подушками. Трюмо Матушка при помощи Кая предусмотрительно переместила в свою комнату, решив, что дамское зеркало может оскорбить нежные пацанские чувства.
Бруни, сдерживая улыбку, встала и направилась к лестнице.
— Тебе, — не оборачиваясь, ответила она. — Тебе одному.
* * *
Кай не появлялся несколько недель. Вначале Бруни ждала его каждый вечер, засыпала с трудом, вздрагивая от каждого шороха, спала плохо, видя путанные сны, сулящие беду. Затем рассердилась сама на себя и, стиснув зубы, выкинула из головы все мысли о возлюбленном. Только пела тонкой струной тоска в душе да тело ныло, копя неизрасходованную нежность.
Король заказывал булочки ежедневно, поэтому Ванилла перебралась в трактир, лишь на ночь возвращаясь во дворец. Ее роман с Дрюней набирал обороты: шут подарил возлюбленной украшенный бубенцами букет из монеток, завернутых в конфетные обертки. «Купи себе что-нибудь этакое, красава! — посоветовал он. — Ну, конечно, когда все бумажки развернешь!» Бумажек оказалось много — Ванилла разбиралась с ними три вечера подряд, а когда подсчитала сумму, выяснилось: ее хватит на покупку нового платья, шали, туфель и сумочки со шляпкой в придачу!
— Это серьезное заявление! — воодушевилась Матушка. — Мужчина, готовый потратить деньги в объеме гардероба любимой женщины — достоин всяческого поощрения!
— Я поощрила! — неожиданно зарделась Ванилла.
— О! — только и сказала Бруни, ощутив нечто похожее на зависть.
Близился вечер «чистого» понедельника. Того редкого дня, когда трактир закрывался на генеральную уборку, а Матушка подсчитывала прибыль, относила деньги ростовщику и составляла список тех покупок, что не нужны ежедневно. После обеда Ванилла зашла за подругой, чтобы пригласить ее пройтись по лавкам — надо же было Старшей Королевской Булочнице как-то избавляться от неожиданно свалившейся на нее кучи денег!
— Заодно посмотрим, как провожают принцессу Оридану! — тормошила она Матушку. — Ожидаются Большой королевский эскорт и принц Колей на белом скакуне, безутешно машущий платком вослед возлюбленной!
— Принцесса уезжает? — удивилась Бруни.
За политикой она не следила, слухи и сплетни, щедро обсуждаемые в трактире, не слушала, так же как Пиппо не слушал девичьи разговоры.
— Ну, так они обручились, — пожала плечами Ванилла. — Даже успели поругаться пару раз и посуду побить. В частности, приказал долго жить трофейный сервиз розового крейского фарфора, украшенный позолоченными стрекозами и бабочками. Стоил, между прочим, как целый экипаж!
— Откуда такие подробности?
— Дык супница почила об голову Дрюни, — хохотнула подруга. — Впрочем, голова у него крепкая! И не только голова!
После генеральной уборки, затеянной еще до рассвета, тело ныло, как после побоев, и Бруни рассчитывала полежать, позволив себе редкую роскошь вздремнуть в дневное время. Но Ванилла была настроена решительно. В конце концов, что это за удовольствие — тратить деньги в одиночку?
Сломалась Матушка, когда подруга, оглашая программу проводов, намекнула на первое появление на публике полка, целиком состоящего из оборотней.
— Да никто ничего об этом не знал, — пояснила она удивленной Бруни, в этот момент достающей из шкафа выходное платье и белую ажурную накидку, связанную крючком еще матушкой. — Видать, приказ от короля был, помалкивать. А вчера зашептали во всех углах. Охота взглянуть, как оборотни в мундирах смотреться будут!
Бруни подумала и не стала надевать туфельки в тон платью — запачкают в толпе. Сунула ноги в обычные башмаки, взяла сумочку, и девушки спустились вниз.
Весь, сдвинув отскобленные добела столы к стенам, тренировался с деревянным мечом, который сам выстругал из ножки сломанного стула. Совершал невозможные прыжки и кульбиты, закалывая невидимого противника. Зеленющие глаза горели злодейским огнем.
— Ты остаешься за старшего! — сообщила ему Бруни. — Запри за нами двери и никого не впускай. Я вернусь вечером.
— Не боишься? — поинтересовалась Ванилла, когда они вышли из трактира и отправились на Большую рыночную площадь, или, как ее еще называли, площадь Толстяка Фро.
— Не боюсь, — честно ответила Матушка. — Денег в кассе осталось немного. И потом, если он решит сбежать — мне не удержать его.
— А знаешь, — вдруг сказала подруга, — сердце подсказывает, что он у тебя приживется. Я, конечно, с оборотнями мало знакома, но вот поварят всякого возраста навидалась по самые уши! Оборотень не оборотень, пацаны все одинаковы, когда возраст козлиный!
— А у Веся козлиный? — рассмеялась Бруни.
