— Мы Вас уже и не ждали сегодня, — наконец смогла выдавить из себя девушка, очнувшись от дурмана синих глаз. — Но я сейчас разожгу огонь, нагрею воды…
— Не нужно, — Рандрин коснулся ее руки. Эгюль задрожала и поспешила ее отдернуть. — У тебя холодные пальцы, ты замерзла?
— Немного, — смущенно ответила Эгюль. — Но это нестрашно, — зачем-то невпопад добавила она, — у меня крепкое здоровье.
Маг улыбнулся и расстегнул свою накидку:
— Держи! А то заболеешь.
— Спасибо, сеньор, но я не могу…
— Боишься, что кто-нибудь увидит? Не бойся, тебя никто не накажет, ты под моим покровительством.
Горничная с благодарностью приняла протянутую накидку и, не отдавая себе отчета, на мгновенье прижала ее к щеке. Прижала и ужаснулась: заметил ли он?
Они вошли через парадный ход. Рэнальд расспрашивал ее о семье, отношении к работе — словом, о всяких мелочах, и будто бы интересовался ответами. Сердце Эгюль переполняла радость и чувство собственной значимости — даже хозяин не мог так запросто разговаривать с самим Рэнальдом Рандрином.
— Зайди ко мне, погрейся, — как и в прошлую ночь, он без помощи ключа отпер дверь, почтительно посторонившись, пропуская свою спутницу.
Эгюль поколебалась и вошла: она действительно успела продрогнуть, замечтавшись, забыв, что на ней всего лишь платок и ночная рубашка.
Рандрин зажег в камине огонь. Как по мановению волшебной палочки, на столе возникли два кубка.
— У меня есть хороший херес, тебе не лишним будет выпить.
— Не положено, — робко возразила девушка, не сводя взгляда с его пленительных синих глаз: они действовали на нее лучше любого вина. Она хотела бы вечно стоять и смотреть на них, следить за тонкой игрой света и тени, едва различимыми переливами цвета.
Вспомнив, что на ней все еще накидка гостя, Эгюль поспешно сняла ее и аккуратно повесила на спинку кресла.
— Я, наверное, пойду, — прошептала она. — Если хотите, я могу, как вчера, принести Вам чашку мятного чая.
— Останься. Ты меня боишься, Эгюль?
Девушка промолчала. Нет, она не боялась его, она боялась совсем другого: что позволит своим фантазиям проникнуть в реальность.
Эгюль казалось, что она тонет в этом бескрайнем синем море, что оно засасывает ее, затягивает в себя ее душу, и с каждой минутой у нее все меньше сил, чтобы сопротивляться.
Единственный шанс избежать участи заговоренного удавом кролика — уйти прямо сейчас, но ведь она была горничной, а он — самым могущественным из их постояльцев. Одно его слово — и хозяин вышвырнет ее на улицу, позаботившись о том, чтобы девушка не нашла себе хорошей работы. Но нет, не в этом было дело, она страшилась не потерять место, а того, что ей и хотелось, и не хотелось уйти одновременно.
Он такой необыкновенный, совсем не похожий на тех людей, что она встречала прежде; посмотришь на него — сразу видно, что перед тобой, благородный человек. Такие тонкие черты лица, такая мягкая, атласная на вид кожа, такой голос, низкий, вибрирующий; слова, будто бабочки, порхают, бьются крыльями о стенки тонкого сосуда ее души, озаренного мягким теплым светом. Взмахи невидимых крыльев не дают ему угаснуть, манят в неведомую даль, шепчут о том, что там, за горизонтом, в этой таинственной неведомой стране найдется место и для нее, простой служанки Эгюль.
— Так ты боишься меня?
На этот раз она покачала головой и низко опустила голову.
Пустые надежды! Выкинуть, выкинуть навсегда из памяти чарующие синие глаза! Каждый должен знать свое место, у каждого свой потолок, выше которого не прыгнешь.
— Тогда выпей со мной. Всего один бокал.
Эгюль долго колебалась, но, наконец, согласилась. В конце концов, ничего плохого она не делает, просто выпьет хереса, пожелает постояльцу спокойной ночи и уйдет к себе, лелея в сердце очередную мечту.
Херес оказался крепким, на миг у нее даже закружилась голова.
— Все, тебе хватит! — Рандрин с улыбкой забрал у нее недопитый фужер. — Наверняка, до этого ты не пила ничего такого крепкого.
— Только пиво и сидр, — честно призналась девушка. Она немного захмелела, страх и скованность отступили.
— Тогда я тебе точно больше не налью. Ну, — Рэнальд сел, откинувшись на спинку кресла, предлагая собеседнице устроиться в таком же кресле напротив, — расскажи мне еще что-нибудь о себе.
— Да что рассказывать, сеньор, — залилась краской Эгюль, — я девушка простая, у меня даже фамильного имени нет.
— Ты говоришь так, будто это позорно.
— Но ведь я по сравнению с Вами…
— А ты не сравнивай, — он подмигнул ей. — Сколько тебе лет, Эгюль?
— Двадцать два, сеньор. — Почувствовав на себе его оценивающий взгляд, девушка плотнее запахнула шаль.
— Повезло твоему жениху, — Рандрин налил себе еще хереса.
— У меня нет жениха.
В комнате было так тепло и уютно, что не хотелось уходить. Эгюль разомлела и решилась ослабить мышцы спины.
— Странно. У такой красивой девушки — и вдруг нет жениха?
— Да кто ж меня возьмет? — со вздохом пробормотала Эгюль, в который раз прокрутив перед глазами картинку своего безрадостного существования. — Таких, как я, со смазливыми мордашками, много.
Рэнальд покачал головой:
— Ты не права. Будь я содержателем этой гостиницы, непременно бы на тебе женился.
— Вы шутите?
— Отнюдь. Ты очень красивая милая девушка, и у тебя холодные пальцы. Ну-ка, протяни руку.
Выпрастывав руку из-под шерстяного платка, Эгюль положила ее на стол. Маг осторожно коснулся ее, зажал между своими ладонями. По сравнению с его, ее руки казались ледышками.
— Я же говорил, ты замерзнешь, — с укором проговорил Рэнальд. — Шутка ли, выйти на улицу в холодную ночь в одной ночной рубашке!
Девушка вновь потупила взор и улыбнулась. Ей были приятны его прикосновения, от тепла его рук веяло такой уверенностью и надежностью, что хотелось вцепиться в них и никогда не отпускать.
— Ты дрожишь?
Да, она дрожит, но вовсе не от холода.
Не отпуская ее ладони, он встал, подошел к Эгюль и обнял ее на плечи. Девушка отшатнулась; от неловкого движения соскользнул платок. Рэнальд наклонился и поднял его.
— Ты мне нравишься, Эгюль, — он смотрел ей прямо в глаза, и этому взгляду нельзя было не верить. — Да, ты можешь возразить, но это правда. Я обратил на тебя внимание сразу, как только увидел.
— Да на что тут было обращать внимания? — отнекивалась горничная.
— Если бы люди могли все объяснить словами!
— Нехорошо говорить такие слова неопытной девушке!
— Хорошо, а этому ты поверишь?
Эгюль изумленно вскрикнула, закрыв рот рукой, когда Рандрин опустился перед ней на одно колено, будто перед благородной дамой. Крепость ее сердца дрогнула и капитулировала без боя.
