Фрэнсис не договорил. Все и так знали, что из отборных частей береговой охраны, защищавших Пирет Талме, в живых не осталось никого, а обнаруженные тела были зверски изуродованы.
— Не надо их недооценивать! — вновь прокричал Фрэнсис и обернулся, желая убедиться, что каждый из слышащих его монахов отнесся к этим словам с должным вниманием.
Магистр Джоджонах пристально рассматривал Фрэнсиса. Он не то что недолюбливал, а вообще не любил этого человека. Брат Фрэнсис отличался значительной амбициозностью и еще — способностью воспринимать каждое оброненное настоятелем Марквортом слово так, словно оно исходило непосредственно от Бога. Джоджонах не верил, что преданностью брата Фрэнсиса настоятелю двигало почтение, а не прагматические устремления. Наблюдая, как тот упивается вниманием, магистр лишь укреплялся в своих предчувствиях.
Вернулись монахи, посланные к западной стене. Они запыхались, но на их лицах не было тревоги.
Ничего не видно. Никаких признаков наступающей армии.
— Совсем недавно пришли несколько крестьян, — добавил один из них. — Они рассказали, что к западу от Санта-Мир-Абель замечены крупные силы поври, двигающиеся в западном направлении.
Джоджонах и Маркворт обменялись удивленными взглядами.
— Уловка, — предостерег брат Фрэнсис. — Они уходят на запад, чтобы усыпить нашу бдительность, а потом напасть с суши, застав нас врасплох.
— В твоих рассуждениях есть резон, — заметил магистр Джоджонах. — Но мне думается, мы могли бы обратить эту уловку против самих же поври, если, конечно, она действительно является таковой.
— Поясните, — сказал заинтригованный Маркворт.
— Скорее всего, флот действительно ожидает нападения с суши, — начал Джоджонах. — А нападение, возможно отложено, чтобы мы успокоились и ослабили свою оборону. Однако наши «гости» в гавани не в состоянии увидеть западные стены монастыря и местность, простирающуюся за ними.
— Но они услышат звуки сражения, — подсказал один из монахов.
— Или услышат то, что посчитают звуками сражения, — лукаво ответил магистр Джоджонах.
— Я все устрою! — воскликнул брат Фрэнсис и сорвался с места прежде, чем отец-настоятель дал согласие.
Маркворт распорядился, чтобы каждый второй ушел с прибрежной стены, скрывшись от вражеских глаз.
Вскоре послышался шум, сопровождаемый криками: «Нападение! Нас атакуют!», а также характерные звуки стреляющих метательных орудий. Затем земля содрогнулась от мощного взрыва, и в воздух поднялось зажигательное ядро. То проявилась магическая сила рубина.
— Похоже, — сухо проговорил магистр. — Но нашему неуемному Фрэнсису следовало бы поберечь свою магическую энергию.
— Ему необходимо убедить поври, — резко ответил Маркворт.
— Они приближаются, — послышался чей-то крик, не давший Джоджонаху ответить. И действительно, вражеский корабль, словно дождавшись сигнала, начал двигаться к берегу. С западной стороны продолжали доноситься звуки воображаемого сражения: крики, скрип катапульт. Возбужденный Фрэнсис пустил еще одно зажигательное ядро. Поври, поверившие в реальность увиденного и услышанного, стали активно двигаться к берегу. Их бочкообразные корабли раскачивались на волнах.
Маркворт велел подпустить их поближе, хотя уже не одна монастырская катапульта успела выстрелить. Однако корабли двигались быстро и вскоре оказались в пределах досягаемости. Тогда, по горячему благословению отца-настоятеля, две дюжины катапульт, нацеленных на море, начали свой яростный разговор, выстреливая по врагу каменными ядрами и смолой. Одно судно, на котором тоже стояла катапульта, запылало. Другое — плавучая бочка — получило в свой круглый борт столь сильный удар, что перевернулось. Третьему ядро угодило прямо в переднюю часть. Ударивший валун увлек нос судна под воду; корма взметнулась вверх, и судовой винт, приводимый в действие педалями, бесцельно завертелся в воздухе. Вскоре немало злобных поври оказались в воде, крича и барахтаясь.
Но ликование на монастырской стене продолжалось недолго. Спустя считанные минуты значительное число передовых кораблей поври подошло вплотную к монастырским стенам, оказавшись буквально под ногами у отца-настоятеля. Вот тогда-то и заговорили вражеские катапульты, выстреливая мотки тяжелых узловатых веревок, снабженных хитроумными многозубыми крюками. Проклятые веревки обрушивались на стену, словно град, повергая монахов в смятение. Нескольких братьев зацепило крюками и поволокло к стене. Несчастные кричали от сильной боли: крюки застряли у кого в руке, у кого в плече.
Группа из семи безупречных, образовав круг, стояла справа от Джоджонаха. Монахи пели в унисон. Шестеро из них соединили руки; седьмой находился в центре круга, держа кусок графита. Над заливом затрещал голубой электрический разряд, отражаясь на металлической поверхности катапульт. Десятки вражеских стрелков бездыханными повалились на палубы.
Все это длилось какой-то миг, а уже в следующую секунду на месте погибших поври появились десятки новых. Они устремились к веревкам и, перебирая руками, с поразительной скоростью полезли вверх.
Монахи атаковали их выстрелами из луков, применяли силу камней, ударяли молниями и исторгали огонь из кончиков своих пальцев, чтобы поджечь веревки. Одновременно они били тяжелыми молотками, вышибая крюки, и перерубали веревки мечами. Поври гроздьями летели с высоты в воду, увлекая за собой обрывки веревок. Но к стенам подходили новые корабли, и штурм не прекращался ни на секунду.
По-прежнему не было никаких признаков приближения наземных сил врага, поэтому все монахи собрались на береговой стене. Вся сила Санта-Мир-Абель сосредоточилась на сотнях вражеских кораблей, которыми кишел залив Всех Святых. Воздух дрожал от выплесков магической энергии. Повсюду стоял смрад от горящей смолы. Слышались крики тонущих в холодной воде поври. Их крикам вторили крики умирающих монахов. Как только враги исчерпали свои запасы веревок, судовые катапульты начали обстреливать стену увесистыми корзинами, наполненными «ежами» — двухдюймовыми деревянными шариками, усеянными тонкими металлическими иголками. Зачастую острия иголок были смазаны ядом.
Несмотря на все разговоры о судьбе Пирет Талме и предостережения старших, более опытных и образованных монахов, защитники Санта-Мир-Абель все же были поражены дерзостью и жестокостью осады. По части выучки и дисциплины армия поври не уступала любой другой боеспособной армии мира. Никто из монахов, даже упрямец брат Фрэнсис, ничуть не сомневались: появись сейчас наземные силы врага — и Санта-Мир-Абель, древнейшая и самая неприступная крепость во всем Хонсе-Бире, на сей раз падет.
