Луч фонарика наткнулся на что-то темное и продолговатое. Я напрягся. Свет серебристо заиграл на металле, потом матово осветил кожу. Человеческую кожу. Розовую, покрытую полосами грязи.
— Ну вот.
Я направил логгер на неподвижно лежащее тело. Вероятно, кайхиттен был на ложементе, когда капсула врезалась в море. Чудовищный удар разорвал крепления, вывернул наизнанку начинку фиксаторов. Пилота сорвало со своего места, ударило о стену, после чего он упал и, видимо, больше уже не шевелился. Темная фигура лежала ничком, лицом в пол.
Я оскалился. Будто уже видел то, что не высветил мой фонарик. Белоснежные пластинки черепа, грязно-серое месиво мозгов, черные густые лужицы крови. После такого удара человек уже не кажется красивым. Знакомое ощущение, ощущение чьей-то смерти тронуло меня, будто провело когтистой лапой по груди. Знакомое прикосновение. Ласка забытых времен.
Взяв фонарик в зубы, я перевернулся в воздухе и спрыгнул вниз. Удар легко отдался в ступнях, я успел спружинить. Кайхиттен лежал совсем рядом, я видел литые пластины его брони, эти чудовищные шипастые лепестки, которыми можно орудовать не хуже, чем настоящим оружием.
Я сделал два шага по направлению к нему. Зачем? Запоздалая злость тонкими тисками сдавила виски. Проваливай, Линус. Что за детский кретинизм? На трупы давно не смотрел?
Яркий конус света скользнул по чьей-то узкой и худой спине, между металлом светились острые бледные ребра. Кожа была бледной, такой не увидишь на Герхане.
Капитан корабля? Я нахмурился. Не похож. Лица я не видел, но судя по сложению кайхиттен был молод, не старше двадцати-двадцати пяти. У кайхиттенов частенько был недостаток опытных пилотов, редко кто проживал достаточно долго чтобы считаться опытным, но юноши космическими кораблями не управляют, это я знал совершенно точно. Почему же тогда нет капитана? Не успел забраться в капсулу? Может быть.
Я вздохнул. Приключение закончилось.
Предстояла самая неприятная его часть — пустить капсулу на дно. Можно было бы и обойтись без зарядов, просто прожечь лазером несколько дырок в дне, но я предпочитал все делать наверняка. Ни к чему оставлять болтаться по морям этого Летучего Голландца с трупом на борту.
Впрочем, это была еще не самая неприятная часть.
— Посмотрим на тебя, незваный гость.
Я подошел ближе, поморщившись обхватил кайхиттена поперек его стального панциря и перевернул на спину. Я искал документы, знаки отличия, награды. Они могли бы подсказать, как он здесь очутился. Я взялся осторожно — чтоб не забрызгать свои вещи кровью.
Многочисленные шипы со скрежетом прошлись по полу. И я вдруг почувствовал, как костенеет язык и рассасывается во рту горькая слюна, собравшаяся при мысли о том, что придется смотреть в мертвое лицо.
Единственная оставшаяся мысль — приключение не закончилось — тревожно пульсировала в мозгу.
— Вот черт! — сказал я громко.
Я пошарил в кармане в поисках сигарет, но их, конечно, не было — остались на «Мурене».
Кайхиттен молча лежал на спине, на лбу у него красовалась узкая длинная рана, заходящая на правый висок. Несерьезная — автоматически определил я, все еще нащупывая в кармане сигареты, которых там не было — просто кожу сорвало. Наверно, хорошо треснулся. Сострясение мозга — несомненно. А кожа что… Кожа срастется.
До ужаса хотелось курить.
Кайхиттену было лет восемнадцать, не больше. Черты лица разобрать было непросто — грязь и кровь с царапины на лбу смешались, превратив его в грязно-серую маску.
Красивое — решил я, не в силах отвести от него взгляд. Глаза словно намертво примагнитило. Узкий точеный подбородок, острые скулы, ровный правильный нос. Жаль, глаза закрыты… И за каким чертом этого парня потянуло с родной планеты? Хотя что уж там, понятно, за каким… А ведь и он мог стоять вот так, друг Линус, — сказал я сам себе, — И пялиться на твое мертвое лицо. Он явно не из тех, кто долго колеблется. С последним я наверняка угадал — лицо, пусть перепачканное и окровавленное, умело говорить само за себя — мне был знаком этот узор черточек, выдающий нетерпеливость, решительность и, пожалуй, даже вспыльчивость. Красивое лицо — подумал я опять — дерзкое и открытое. Смазливое немного, подошло бы и девушке, но приятное на вид. Сейчас оно казалось беспомощным. А мое наверняка в эту минуту было до ужаса глупым.
— Н-да… Попался ты мне, друг… — пробормотал я, — Ну и что прикажешь с тобой делать, а?
Я вынул из кармана аптечку, повозился с присосками, прилепил их к гладкой коже. Маленький куб нетерпеливо зажужжал, помаргивая зеленым огоньком, потом засветился крохотный экран на одной из граней.
Кайхиттен был жив. Небольшое сотрясение мозга, мелкие повреждения по всему телу — наверно от битого стекла — организм ослаблен сотрясением и перегрузкой. Но способен к самовосстановлению.
— Очень мило.
Обнадеживающий диагноз. Проклятье.
Логгер в руке казался тяжелой и корявой железякой.
А парень и в самом деле симпатичный. Кажется, не глуп. Прежде, чем мысль успела оформиться, я треснул себя ладонью по лицу, как тогда, на палубе. Снова помогло. Передо мной лежал враг. Человек, которого я был обязан уничтожить. То, что он без сознания — удача, везение. Хотя мне было бы проще застрелить его в бою.
«Высморкайся, скай-капитан! — угрюмо сказал у меня в голове чей-то голос, — Если бы не ты, этот звереныш уже шинковал бы своим мечом беззащитных людей».
Знакомый голос. Мой.
Меч и в самом деле лежал тут — длинный тусклый палаш, уродливо-красивый, как и положено настоящему оружию. Острый, наверно. Я не стал нагибаться чтобы проверить.
«Он еще ребенок.»
«Тигра проще убить, пока он мал».
«Убивать лежащего без сознания ребенка — подлость».
«Аристократ вшивый. Фамильная гордость совсем разъела тебе мозги за эти четыре года. Подними оружие!»
Поднимать логгер я не стал. Посмотрел на него задумчиво, сдул со ствола случайную пылинку и засунул за пояс..
— Самое приятное в том, когда живешь один — можно сделать любую глупость.
Осторожно обхватив мальчишку за талию, я приподнял его. Он был тощий, но броня делала его тяжелее раза в два. Ее проще было бы снять здесь, но я чувствовал себя неуютно в капсуле. Сперва перенесу на «Мурену», а там уж сниму все.
«Очень эротично, — хохотнул прежний знакомый голос, — Что потом? Массаж? Ароматизированная ванна?.. Четыре года, старик, да?..»
Я стиснул зубы. Если бы у этого голоса было лицо, я бы вогнал ему зубы прямо в глотку. Даже если бы это было мое лицо.
Труднее всего было выбраться с телом обратно. Подняться самому с пустыми руками было бы не в пример легче, с кайхиттеном же я провозился минут пять. Кончилось тем, что я приподнял его и положил на обшивку, оставив ноги опасно свешиваться к воде, потом выбрался сам. Один толчок — скажем, если бы «Мурену» волной отнесло на капсулу — один самый незначительный толчок и парнишка загремел бы вниз, в мрачные владения здешнего Нептуна. На нем килограмм двадцать железа, а вода сейчас ледяная и глубина здесь приличная. Если он упадет — я его не вытащу. Мысль эта была короткой, но неприятной, я поспешно вылез на обшивку сам. Кайхиттен лежал, запрокинув голову и приоткрыв рот. За пухлыми алыми губами виднелись очень правильные ровные жумчужинки зубов. Странно — подумалось мне тогда — никогда не замечал, как у них с зубами. Все думалось, гнилье одно — варвары как никак, никакой личной гигиены.
