— Я видел, как наши товарищи гибли в стычках с гномами, — говорил Кэн, — и понимал, что если так пойдет и дальше, то вскоре никого из нас попросту не останется. Нам придется прекратить кровопролитие, чтобы выжить самим! Конечно, мы могли бы вышвырнуть из долины гномов, но что потом? Кто будет выращивать пшеницу и пасти овец? Кто (Кэн облизнулся) будет гнать тот эликсир Богов, который называется гномьей водкой? Мы просто умерли бы с голоду, хуже того, еще раньше мы умерли бы от жажды!
Мы с командирами посоветовались и пришли к компромиссному решению. В следующий набег оружие было приказано не брать. И что же? Мы захватили практически столько же хлеба, поймали столько же цыплят и, что самое главное, прихватили не меньше обычного гномьей водки. А вот потери были существенно меньше, чем раньше!
Мы пробились в деревню и обратно, используя лишь кулаки да немного магии. Ни с той, ни с другой стороны убитых не было! Да, были разбитые носы и сломанные кости, но все это поправимо. А когда месяц спустя на нас напали гномы, я с радостью отметил, что они тоже не вооружены. Так возникла традиция, которая стала неписаным договором между нашими поселениями. Я знаю, это вызывает раздражение и гнев, — заметил Кэн, — я знаю, что вам хотелось бы открутить этим гномам головы. Я и сам с удовольствием так поступил бы, но это невозможно. Все понятно? Тогда все свободны!
— Смирно! — рявкнул Слит. — Ура командиру!
Дракониды трижды дружно прокричали «ура». Они уважали своего командира и восхищались им. Кэн честно заслужил свой авторитет; как командир он делал все возможное в той ситуации, в которой они находились. Но сейчас драконид задумался, достоин ли он такого уважения. Да, конечно, речь была хороша и они все делали правильно и победили, но что дала им эта победа? Жизнь в пределах крепостных стен, постоянную битву за выживание — и ради чего?
Ради того, чтобы иметь возможность каждый вечер напиваться и снова и снова рассказывать все те же случаи времен прошедшей войны.
«А о чем еще говорить?» — мрачно подумал Кэн.
Он вернулся в свою комнату и сбросил опостылевший шлем.
Часом позже в дверь постучался Слит.
Жилище Кэна размещалось в административном здании, находившемся в центре городка. Слит жил в том же доме, но с другой стороны. В подвале здания был устроен оружейный склад. Квартира состояла из гостиной и примыкавшей к ней маленькой спальни. Не шикарное, но вполне удобное жилье. На дощатом столе стояли масляная лампа, кувшин с гномьим элем и две большие глиняные кружки. Кэн сидел в кресле лицом к двери. Он налил себе эля, еще одна кружка, уже полная, дожидалась Слита.
— Прекрасная речь, командир, — заявил, входя, Слит.
Кэн кивнул, говорить не хотелось, но, по счастью, Слит сам любил поболтать.
— Вы, конечно, правы, командир. Наша жизнь просто прекрасна. Гномы устроили набег и украли пару овец и еще что-то, что им подвернулось под руку. Но мы этого так не оставим: мы нападем на их деревню, захватим эль, спирт, хлеб и еще что-нибудь полезное. Каждый раз, когда гномы нападают, мы их отбрасываем, хорошенько надавав им по шее, а потом я всегда прихожу сюда выпить эля. Вы не поверите, командир, но я даже нахожу в этом определенное удовольствие. Приятно знать, что ждет тебя в этой жизни.
— Наверное. — Кэн мрачно пожал плечами. — Правда, я все еще думаю, что в жизни должно случаться что-то еще.
— Вы солдат и потомок драконов, — понимающе кивнул Слит. — Вы появились на свет, для битвы, чтобы командовать в смертельном бою, во имя воинской славы.
— Нет, не похоже. — Кэн отхлебнул эля. — Не думаю, что в этой жизни я уже все сделал. Никто не знает, сколько лет жизни нам отпущено, но вечно она длиться не может и когда-нибудь, несомненно, кончится. А что останется от нас? Ведь мы — последние представители нашей расы…
Слит рассмеялся:
— Командир, вы самый унылый тип из всех, кого я когда-либо встречал. Ну, какая, в самом деле, разница, что там будет после нашей смерти! Мы-то этого всяко не увидим!
— Вот и выпьем за это! — предложил Кэн и надолго приник к своей кружке.
Слит подождал продолжения, но Кэн поставил кружку на стол и принялся мрачно наблюдать за тем, как кружатся мухи вокруг тряпки, которой он вытер тухлое яйцо.
— Увидимся за обедом, командир. — Слит поднялся и вышел, оставив Кэна наедине с его мрачным настроением.
Кэн медленно снял доспехи. Повинуясь многолетней привычке, он протер меч и, убрав его в ножны, повесил, не снимая с ремня, на крюк у двери. Потом драконид повалился на кровать, рассчитывая отдохнуть и переждать жаркое время суток. Он не спал, просто лежал, рассматривая потолок.
Слова Слита задели его.
— Какая нам разница, что будет после нашей смерти? — поинтересовался Кэн у мух. — В самом-то деле?
Четыре гнома бежали по охотничьей тропе, которая прихотливо вилась по высохшему дугу. Хотя еще стояло раннее утро, солнце било по их металлическим шлемам с силой молота Реоркса. Трое из них были одеты в кожаные куртки и тяжелые башмаки и обливались потом, четвертый носил подпоясанную рубаху и тряпочные шлепанцы, известные как «кендеровы ботинки», поскольку они позволяли их владельцу двигаться бесшумно, как кендер. Этот четвертый чувствовал себя не в пример лучше остальных, по крайней мере, жарко ему не было.
Четверка удачно поучаствовала в утреннем набеге. У одного из них на плечах лежал небольшой барашек, которого он придерживал за ноги, двое других несли большую корзину, и только последний бежал налегке и, казалось, просто радовался пробежке.
Один из тащивших корзину гномов недовольно проворчал, тяжело отдуваясь от жары:
— Эй, Селквист! Мы тебе что, лошади? Давай-ка присоединяйся!
— Ну, Огер, ты же прекрасно знаешь, что у меня больная спина, — ответил тот, лукаво взглянув на товарища.
— Я знаю, что из окна ты сигаешь без проблем, — пробормотал Отер. — И бегаешь очень проворно, особенно если поблизости дракониды с дубинами. И я что-то не замечал, чтобы ты хромал или волочил ноги.
— Это потому, что я слежу за своим здоровьем?
— Это точно, следит! — проворчал другой гном.
Любой обитатель Ансалона с первого взгляда определил бы, что бегущие гномы — это гномы холмов, а не их горные собратья. По крайней мере, таковыми являлись трое из них. У них были нечесаные рыжие волосы, коричневатая кожа и слегка одутловатые щеки — из-за огромного количества пива, которое они пили начиная практически с младенческого возраста.
Облик четвертого, того самого, которого звали Селквист (его мать отличалась романтичностью и назвала сына в честь эльфа, бывшего героем многочисленных баллад), заставил бы призадуматься даже бывалого путешественника. Он ничем не напоминал гномов холмов.
