Хуже того, произведенные паразитом ментальные изменения носят долговременный характер. Как только проклятие отключает регуляторы в мозгу инферна, чрезвычайно трудно убедить ее (или его), что раньше она действительно любила шоколад. Или, скажем, парня из Техаса по имени Кэл.
— А такого не бывает — чтобы одни инферны поправлялись лучше других? — спросил я.
— Грустно, но факт — для большинства таких, как Сара, борьба не кончается никогда. Она может всю оставшуюся жизнь находиться в этом положении, на грани между проклятием и одержимостью. Незавидная судьба.
— А я никак не могу помочь? — Я сам удивился прозвучавшему вопросу.
В больнице, где лечат инфернов, мне бывать не приходилось. Все, что я знал, это расположение: где-то в пустынной местности, в Монтане, на безопасном расстоянии от городов. Выздоравливающие инферны обычно не жаждут видеть своих бывших бой-френдов, но, может, Сара поведет себя иначе.
— Хорошо знакомое лицо может помочь процессу лечения на какое-то время. Но только после того, как в тебе самом уляжется беспокойство, Кэл.
Я обмяк в кресле:
— Даже не понимаю, откуда растут ноги моего беспокойства. Сара меня волнует, это правда. Думаю, я все еще… — Я махнул рукой, скрывая волнение. — У меня просто пока нет ощущения, что… дело сделано.
Шринк глубокомысленно покивала:
— Возможно, потому, что оно и впрямь пока не сделано. Необходимо уладить еще одну проблему — с твоей предшественницей.
Я вздохнул; уже тысячу раз обсуждал все это прежде с доктором Проликс, с другими охотниками и с самим собой. Без толку. У вас закономерно должен возникнуть вопрос: если Сара была моей первой настоящей подружкой, где я подхватил болезнь? Хотелось бы мне это знать.
Хорошо, я, конечно, знаю, как это произошло, и точную дату и примерное время. В конце концов, трудно забыть, когда утратил девственность. Но чего я действительно не знаю — кто она такая. В смысле, мне известно ее имя — Моргана. Только имя. Большая проблема состоит в том, что я не помню где. Никаких зацепок. Ну, кроме одной: «Багамалама-Диндон».
Это произошло спустя всего два дня после того, как я впервые попал в Нью-Йорк, прилетел на самолете из Техаса, весь из себя такой полный готовности приступить к учебе в колледже. Я уже тогда решил, что буду изучать биологию, хотя и слышал, что это трудный предмет. Как мало я тогда знал.
Я даже не могу сказать точно, в каких частях города шатался. У меня уже возникло общее представление о верхней, деловой части города и нижней, где располагались жилые кварталы. На самом деле они не находятся на севере и на юге, о чем свидетельствовали показания компаса. (Не смейтесь, это штука полезная.) Я почти точно уверен, что все произошло где-то в деловой части города, потому что здания там были не так уж высоки, а на улицах той ночью было немало народу. Помню подернутое рябью отражение фонарей на воде, так что, очень может быть, я находился где-то неподалеку от Гудзона или Ист-Ривер.
И я помню «Багамалама-Диндон» — это такой алкогольный напиток. Тогда еще мое обоняние не было сверхчеловеческим, но, уверен, в напитке присутствовал ром. Ну, если не ром, то что-то другое спиртное, и его было много. И еще что-то сладкое. Может, ананасовый сок, который делает «Багамаламу-Диндон» кузиной «Багамы-Мамы».
Рецепт «Багамы-Мамы» теперь можно найти в Гугле или в кулинарных книгах в разделе «Коктейли». В него входят: ром, ананасовый сок и ликер под названием «Нассо Ройял»; и, естественно, его придумали на Багамских островах. Однако в «Багамаламе-Диндон» было гораздо больше смутно различимых ингредиентов. После того как я узнал, что заразился, и понял, кто, скорее всего, это сделал, я обыскал все бары в Гринвич-Виллидже, какие только смог найти, но не обнаружил ни одного бармена, знающего, как приготовить этот коктейль. И даже такого, который хотя бы слышал о нем. Как и Моргана, «Багамалама-Диндон» пришла из тьмы, совратила меня и исчезла.
Эти поиски не пробудили во мне никаких воспоминаний — ни туманных образов автоматов для игры в пинбол, ни внезапных проблесков длинных темных волос Морганы и ее бледной кожи. И быть носителем вовсе не означает иметь бледную кожу и облик с оттенком готики. Давайте будем реалистами. Моргана, скорее всего, просто изначально имела и то и другое, но даже не подозревала, что вот-вот превратится в кровожадного маньяка. Если, конечно, не была тем, кем стал я — носителем. Но таким, который балдеет, превращая любовников в инфернов.
Как бы то ни было, с тех пор я ее не видел. И вот то немногое, что я помню. Я сидел в баре в Нью-Йорке и думал: «Класс! Я сижу в баре в Нью-Иорке». Наверное, та же мысль вертелась в головах множества недавно прибывших сюда первокурсников. Я пил «Багамалама-Диндон», потому что сидел в баре под названием «Дом "Багамалама-Диндон"». Так было написано на вывеске снаружи.
Рядом со мной уселась бледная женщина с длинными темными волосами и сказала:
— Что, черт побери, это за штука?
Может, ее вопрос спровоцировал плавающий в моем коктейле замороженный банан. Я внезапно почувствовал себя немного глупо.
— Ну, это коктейль, который подают здесь. Так сказано на вывеске у входа.
— Хороший?
Он был хороший, но я просто пожал плечами:
— Ага, сладковатый, правда.
— В нем есть что-то женственное, тебе не кажется?
Мне казалось. Коктейль почему-то с самого первого мгновения вызывал у меня смутное чувство смущения, замороженный банан подпрыгивал в такт музыке. Однако другие парни в баре, казалось, ничего не замечали, а все они выглядели очень круто в кожаных гетрах и прочих причиндалах.
Я утопил банан в коктейле, но он снова выскочил наверх. Не потому, что был такой надоедливый, просто удельная плотность замороженного банана ниже, чем рома и ананасового сока.
— Ничего не могу сказать насчет женственности, — сказал я. — По мне, он выглядит как парень.
Она улыбнулась, уловив мой акцент, и спросила, немного коверкая слова:
— Ты ведь нездешний, да?
— Да. Из Техаса. — И отпил глоток.
— Техас? Вот это да, черт возьми!
Она хлопнула меня по спине. За прошедшие два дня я уже успел понять, что Техас — это в некотором роде бренд. Быть из Техаса гораздо круче, чем из любого просто узнаваемого штата типа Коннектикут, или Флорида, или — ха! — Южная Дакота. Если ты из Техаса, тебя замечают.
— Я тоже хочу такой, — сказала она бармену, указав на мой «Багамалама-Диндон».
Тот кивнул. Тут она и сообщила, что ее зовут Моргана.
Мы надирались коктейлями. В результате мои воспоминания о последующих событиях становились все менее отчетливыми. Но я помню, что у нее был кот, ТВ с плоским экраном, черные сатиновые простыни и характерная насмешливая манера говорить — и все. За исключением того, что, когда я проснулся на следующее утро, меня выставили из незнакомой квартиры, потому как ей срочно надо было куда-то уходить, и вид у нее был при этом смущенный. Похмелье оказалось таким тяжелым, что я еле нашел дорогу домой. К тому времени, когда я добрался до общежития, у меня напрочь выскочило из головы, откуда начался мой путь.
