Брат и сестра отлично проводили время, наслаждаясь относительной прохладой, навеваемой легким волшебным ветерком, обществом друг друга и изысканной пищей, поданной, как и обещал принц, 'в холодных тонах'.
Остроумная беседа о новых пополнениях великой Коллекции Мелиора, с показом фантомных образов особо интересных экспонатов, болтовня о первой в этом сезоне премьере в Театре всех Миров, отлично шла под яйца, фаршированные ветчиной и сырным кремом, паштет из телятины, тарталетки с куриным мясом, заливное из гусиной печенки, несколько десятков видов салатов, персики с кремом, кофе глясе, многослойное желе, лучшие лиенские вина и, конечно, мороженое с орехами, шоколадной крошкой и жидкой карамелью.
Боги мило сплетничали о последнем скандале — безумной любви баронессы Ливилэ дель Вэнс из восточной провинции Руманта и нового трагического актера с соболиными бровями и огненным взором черных, как ночь в новолуние глаз. Мелиор всегда умел подать такие пикантные истории под нужным соусом и позабавить сестру. Упрямая в своих чувствах дама, большая (во всех смыслах, включая объемы фигуры) поклонница театрального искусства, уже больше луны засыпала короля душещипательными и многословными прошениями. Она чуть ли не штурмом брала кабинет короля Лимбера в приемные и не приемные дни, домогаясь с упорством достойным лучшего применения его положительной резолюции на петиции. Монарх Лоуленда спасался за баррикадами, тщетно взывал к посмеивающейся в усы страже, бдительности секретарей и продолжал упорно сопротивляться.
Болтая о глупости и упорстве вдовицы Ливилэ, принцесса неожиданно почувствовала на себе чей-то тяжелый, как чугунная плита, взгляд, одновременно с этим ее захлестнула волна чужих чувств: ревнивая безнадежная тоска, желание, странная, мрачная любовь.
'Вот и Нрэн пожаловал, — подумала принцесса, сразу узнав виновника своего беспокойства. — Однако, ты быстро спохватился, дорогой. Смотри внимательней, кузен, как нам хорошо вдвоем с Мелиором, поревнуй, дружок. Может, это отобьет у тебя охоту таскать в Лоуленд своих шлюшек и демонстрировать их мне. Пора бы тебе перестать демонстративно игнорировать мои намеки'.
Делая вид, что поправляет прическу в моментальном магическом зеркале, женщина слегка обернулась и увидела мужской силуэт, в дальнем окне галереи. Мелиор тоже ощутил яркое излучение чужих эмоций (на его долю выпала ревнивая зависть, которую Нрэн и не думал скрывать). Проследив за траекторией излучения, принц опознал наблюдателя и иронично заметил, прикрывая язвительной шуткой легкий холодок опасений:
— Кажется, милая, наш кузен недостаточно отошел после последнего похода на Санирсию, его все тянет поиграть в разведчика.
— А кто мы такие, чтобы мешать ему предаваться этой невинной забаве? — беспечно пожала плечами Элия и спокойно вернулась к мороженому.
— Правда, драгоценнейшая, будем милосердны, не станем разочаровывать Нрэна, — согласился принц и 'великодушно' предложил: — Сделаем вид, что ничего не заметили, а то еще наш великий воитель решит, что утратил квалификацию, и заколется с горя. Это нанесет непоправимый урон обороноспособности Лоуленда.
— Папа опять же ругаться будет, — задумчиво покивала головой богиня, аккуратно слизывая с ложечки подтаявшее и перемешавшееся со сливочной карамелью мороженое. — Что ж, решено, мы Нрэна не видели, пусть спит спокойно, наслаждаясь сознанием собственных грандиозных талантов.
И боги продолжили ехидную беседу, демонстративно игнорируя мрачное наблюдение воинственного кузена. Элия с легким сердцем, а принц, пряча за показной беспечностью некоторую нервозность и нехорошие подозрения, касающиеся своих дальнейших взаимоотношений с ревнивым Богом Войны. Взаимоотношений, чреватых если не нарушением целостности физической оболочки, то уж чередой дополнительных тренировок наверняка.
Даже выбросив Власту из замка, охладившись под струей ледяной воды и испив пять больших чашек кипящего зеленого чая кряду из любимого фарфорового сервиза с золотой росписью, Нрэн не находил себе места от беспокойства, вызванного мучительными размышлениями сводящимися к банальной, как всякие любовные терзания, фразе: 'Я болван и солдафон, недостойный даже видеть Элию'. Никакие занятия, даже заточка и полировка любимого меча, впрочем, не нуждавшегося ни в заточке, ни в полировке, не могли отвлечь бога от горьких раздумий, так не похожих на обычные отстранено логичные мысли.
Наконец, лорд, руководствуясь некой противоестественной, неизвестной авторам, Силам из Двунадесяти и Одной, и самому Великому Творцу, мужской логикой, доступной, должно быть, только избранным гениям военного поприща, пришел к категоричному выводу: он должен сейчас же узнать, где находится принцесса, что она делает и главное — с кем! Над тем, что данное умозаключение полностью противоречит всем выведенным прежде, мужчина не дал себе труда поразмыслить.
Стремительно покинув свои апартаменты, Нрэн на мгновение остановился у дверей, давая инстинкту ревности выбрать в каком направлении начать поисковую работу. Вопрос решился сам собой, без участия сверхъестественных чувств. В конце коридора мелькнула фигурка одного из рабов — маленького пажа. Только принцесса Элия, да Энтиор держали детей-слуг для забавы, но вышколенный страхом и болью раб принца никогда не двигался бы по замку так беспечно, значит, паж принадлежал Богине Любви и мог раскрыть Нрэну секрет ее местонахождения. В долю секунды сопоставив все данные и решив действовать, лорд, словно леопард к добыче, метнулся к ребенку. В три шага догнав несчастную жертву, он легонько припечатал ее ладонью к стене, наклонился, глянул прямо в расширенные от ужаса карие глаза и без обиняков спросил:
— Где сейчас твоя госпожа?
Через несколько секунд до насмерть перепуганного внезапной атакой Бога Войны паренька дошел смысл вопроса и он прозаикался, постукивая зубами от ужаса:
— Уж-жи-ннна-ет в-в во-во-сточ-ч-ной гал-ле-рррее.
Получив ответ, Нрэн моментально забыл о своей случайной жертве и понесся в указанном направлении, как грозовой фронт, подгоняемый штормовым ветром. Дрожа еще сильнее от воспоминаний о минувшей угрозе, паж медленно сполз по стене, ощущая предательскую сырость в новеньких шелковых шафрановых штанах с кокетливым золотистым кантом.
Что и говорить, даже вид безмятежно спокойного лорда Нрэна отнюдь не способствовал сохранению душевного равновесия любого здравомыслящего существа. Общаться с Богом Войны без привкуса неизбежного страха могли лишь считанные единицы. В Лоуленде и прочих мирах Нрэну поклонялись, ему повиновались безоговорочно, признавали безупречный авторитет стратега, но никому и никогда еще в его обществе не было уютно. И взрослые люди без привычки с трудом сохраняли присутствие духа, что уж говорить о детях с их ранимой психикой. После прямого столкновения с Нрэном Лоулендским маленького пажа еще долго мучили ночные кошмары.
