— Это что? — Спросил Пилон и, глядя на его подергивающееся ухо, я предположил, что не все так славно.
— А что? — Изогнувшись, Осирис пытался увидеть причину, раздражающую нашего копытного товарища.
— Вот это. Это нога? — Я, наконец-то, тоже увидел, что удостоилось такого внимания коня. Действительно, на боку Осириса, точнее, на его драконьем боку торчала еще одна лапа, между передней и задней.
— Нет! — расстроено выкрикнул икуб, — ну надо же! Какое-то катастрофическое невезение.
— Не понимаю я. Мир свихнувшийся? Все шиворот на выворот. Ты ведь не новичок, а такое сложно сотворить, умея колдовать, — жеребец фыркнул, — ну ладно, лететь-то сможешь? Поздно развоплощаться. Сил никаких не хватит на такие развлечения. Взлети, попробуй.
Осирис мрачнее тучи проковылял вперед, постоянно спотыкаясь из-за мешающей ему лишней ноги. Крылья у него получились, обзавидуешься, размах не более моих, но цвет изумительный. Изумрудно- зеленый с каймой ярко желтых перьев. Тяжело вздохнув, он попытался взлететь.
— Диволы лохматые! — не удержался от восхищенного восклицания Пилон. Осирис величественно и гордо нарезал круги. Все бы ничего, но летел икуб отчего-то спиной вперед. Приземлившись, молча плюхнулся на зад и уставился в одну точку.
— Не расстраивайся, — сказал я. Осирис рассеянно кивнул в ответ.
— Здесь что-то не так. Нет, все не так. Может мир с вывертом? Непонятно. Стоит держаться настороже. Теперь неизвестно еще как колдовать, чтобы уши ослиные не выросли. Ладно. Полечу, как получится. Перевоплощаться? Сил нет, да и не хочу, мало ли что нас ждет. Энергия понадобится в любой миг, а хватит ли? Но ты, Пилон, должен быть в форме.
Пилон фыркнул.
— А кто меня понесет?
— Малыш. Как мне лететь не представляю.
— Мда, — жеребец снова фыркнул и посмотрел на меня, — чего расселись? Пора в путь. Так, услышите, что я ору приземлятся, садитесь. Всем понятно?
Мы дружно кивнули. И хотя порой Пилон раздражал меня, организатор из него вышел приличный.
Лететь с ношей оказалось легче, чем я думал. Конечно, вид летящего задом Осириса и тихо, но беспрерывно матерящегося коня немного смущали. Но я смог сосредоточиться и выдержал двухчасовой полет без постыдных приступов дурашливого смеха. Почти. Наконец, Пилон стал настойчиво орать о спуске и я начал снижаться. Сесть удалось с первой попытки, не перекувыркнувшись и не покалечив коня. Я по праву гордился своей точностью при приземлении, так как до этого ни разу никого не переносил. Пилон делал вид, что он ничуть не боялся, но его подрагивающие колени заставляли меня вежливо отводить взгляд. Осирис распластался на земле. Он совершенно обессилел. Думаю, лететь с непривычки, да еще и задом наперед не особо легко. Мы с Пилоном стояли над ним и молчали. Нужно было решать, что делать дальше.
— Как болят руки, — задумчиво проговорил Осирис, — мы почти долетели? Нужно запустить в город глазунчика. Пусть посмотрит, а потом уже подумаем.
Пилон кивнул.
— Малыш, ты умеешь хоть немного колдовать?
Я начал отзываться на такое обращение все более непринужденно.
— Умею. Я создавал глазунчиков.
— Угу, отлично. Значит так, Кайорат, ты отправляешь глазунчика в город. А мы пока он полетает, немного отдохнем. Я создам полог, чтобы кому не положено нас не разглядели. Нужно восстановить силы.
Осирис, тем временем посмотрел на нас снизу вверх. Я заметил, как тело икуба начинает подрагивать, постепенно затягиваясь взявшимся откуда-то молочным туманом. Спустя какое-то время дымка полностью скрыла его. Довольно долго клубящийся кокон оставался неподвижным. Мы с Пилоном переглянулись, и он подмигнул мне.
— Это больно? — Спросил я. Пилон мотнул головой.
— Неприятно, но не слишком болезненно. Вполне можно потерпеть. Просто Ося устал, ему тяжело. Но так будет тратиться меньше сил, ему не придется удерживать воплощение. Разве ты не видел такого раньше?
— Читал, — соврал я. Не говорить же, что знаю меньше, чем пытаюсь показать. Пилон внимательно посмотрел на меня, но промолчал. Меж тем, туман начал постепенно рассеиваться и вскоре мы увидели свернувшегося калачиком, мирно посапывающего Осириса.
— Шельмец, — пробурчал конь, — решил не тратить на нас время. Ладно, пускай глазунчика и я закрою полог.
Глазунчик, маленький пушистый шарик света, взмыл вверх и быстро исчез вдали. Мы с удовольствием развалились на травке и перекусили сотворенной конем пищей. Несомненно, в положительных чертах Пилона первым пунктом значилось делиться хлебом насущным. Наевшись от пуза, я дружелюбно осматривался. Прямо над нами возвышалась гряда скал, сплошь иссеченная ущельями. Ее я и видел, когда первый раз взлетал, чтобы осмотреться. У подножья гор, как раз рядом с одним из ущелий Пилон разбил наш лагерь. В расщелину между серых каменных стен, уходила узкая, не слишком растоптанная дорога. Скалы напоминали мне остовы деревьев. Коричнево-серые, слоистые и безжизненные. Зато внизу, у подножья гор, жизнь била ключом. Жучки и другая мелкая живность активно суетились среди пучков темно-зеленой травы и лохматых кустарников. Густая тень от скал давала им всем возможность выжить под палящим солнцем. В воде мы пока не нуждались, поэтому не посещали и мысли, есть ли здесь что-либо покрупнее мошек и чем оно по случаю питается. Палило нещадно, в воздухе висело марево, как густое и почти осязаемое облако. Раскаленный воздух дрожал, и тени от скал казалось уже не слишком надежным укрытием. Безоблачное небо, синее как глаза Пилона, лениво посматривало на нас огненным оком солнца. Я думал. Остальные спали. Ближе к вечеру, когда солнце начало клонится за горы, а тени стали длинными и синими, в красно-коричневой дымке вечернего неба яркой вспышкой мелькнул глазунчик. Он возвращался. Разбудив спутников, я развернул глазунчика, и мы увидели город, который пока что прятался за скалами. В прозрачном желтоватом шаре отражались узкие улочки, витые башенки, черепичные крыши домов. Сады и беседки, здания, украшенные изящными балкончиками. В другой части города дома были победнее, да и сами улочки узкими и грязными. В центре города находился дворец, словно пряничный домик особо крупных размеров, возвышающийся на площади. Он производил впечатление. Разноцветные витражи в длинных, но узких окнах, спиральные лестницы, кружевом обрамляющие круглые башни, тонкие и величественные. Цветник вокруг дворца буйством красок спорил с садами эфиров, которые признавались лучшими в моей энциклопедии миров.
— Не помню. Я точно тут не был. Не знаю, что это за мир, — высказался, зевая, Осирис. Город продолжал показывать свои грани, вываливая на нас из глазунчика калейдоскоп красок. Стало понятно, что жители готовятся к какому-то празднику. Повсюду украшенные здания, а похожие на феков существа суетятся подле дворца. Нам удалось, как следует разглядеть и горожан. Я сказал бы, что это феки или икубы, за некоторым исключением — у существ оказались вертикальные зрачки и слишком яркие разноцветные волосы. Впрочем, волосы можно окрасить. Казалось, что мир мне знаком. Я хорошенько подумал и перестал сомневаться. Чувствуя себя менее бесполезным, чем обычно, произнес:
