Женька привстала на цыпочки, положила руки на шею и прошептала прямо в губы:
— Сделай это со мной. Пожалуйста, иначе я всю жизнь буду бояться… Прошу, Андрей… — и приникла к его губам в неумелом поцелуе.
Что же она делает? Что творит? Еще секунда и он не сможет остановиться. Чувство вины испарилось, уступив место другим желаниям. Совсем неуместным. Мужчина попробовал оторвать от себя девушку, но та отчаянно цеплялась за него.
Он сдался, подхватил на руки легкое тело и, не отрываясь от губ, перенес девушку на кровать. Кое-как справился с дрожащими руками, стягивая с нее маечку и остальную одежду. Раздеваясь сам под жадным, любопытным взглядом. Не испугать… Не оттолкнуть… Не навредить…
Собственно, женщин-то у Андрея было немного — по пальцам руки пересчитать, а уж таких, как Женька, безнадежно любимых не было вообще. Он старался. Быть аккуратным. Нежным. Хоть крышу сносило, а тело требовало немедленной разрядки, но не мог он себе этого позволить. Потому сдерживался, останавливался, чтобы лишний раз поцеловать, приласкать, выгибающуюся под ним девушку…
А после он, оставив ее спящую, он достал из кухонного ящика сигареты и курил. И пил, проклиная себя за то, что воспользовался минутной слабостью девчонки. И совершенно не представлял, что скажет ей завтра…
Андрей сбежал. Ничего лучше придумать не смог, как ни старался. Смешно: взрослый человек, не сбежавший от пуль чеченских боевиков, испугался смущенной улыбки молоденькой девушки. Приготовленного ему завтрака. На скорую руку, но все же. Постельного белья, бережно и акккуратно сложенного в корзину для стирки. Немого вопроса в робких светло-карих глазах. Мужчина даже ничего не сказал ей. Заказал в офисе билеты на вечер, побросал кое-какие вещи в чемодан, забежав после полудня домой, и улетел, бросив на кухонный стол торопливую записку. А сейчас, гуляя по гладкому песку, он постепенно приходил к выводу, что был не прав. Не по-мужски поступил. Не по совести. Да и скучал он по Женьке. Сильно скучал.
Привык, что рядом есть кто-то. То взъерошенный сурок, то осторожный ежик, а той ночью… Она просто стала его, а он не понял, что с этим делать. Растерялся, словно юнец безусый. А она ведь ни о чем не просила и не попросит. Не в Женькином характере напролом идти, претензии предъявлять или условия ставить. По другому воспитана девочка. И не ушла бы она, если бы он ей не сказал тех самых слов, которые так ждала Женька, а по-хорошему, по-человечески поговорил бы с ней. Дождалась бы она трижды клятых тех самых слов. С ним бы дождалась, а не как сейчас в одиночестве. А теперь, как ей сказать?
Ну, ничего. Справится. Если надо будет, на он на колени встанет, но прощение выпросит. За все: трусость свою, медлительность, поступок глупый. Только дождалась ли она его, как он в записке просил? Больше месяца все-таки прошло…
Через два дня бизнесмен вернулся в Москву. Город встретил его неприветливо: засыпал снегом при сходе с самолета, чуть не задавил очередью в зале ожидания багажа, оглушил людским гамом в зале прилета. Мужчина нашел взглядом ожидающего его водителя такси с табличкой в руках и кивнул человеку. Уже в машине, он решился: набрал Женькин номер. Нельзя так, без предупреждения, заваливаться. Он не один хозяин в квартире. У сурка и то больше прав в ней находиться, чем у него.
Проезжая по ночным улицам города, Андрей представлял себе встречу. Сперва настороженная девушка будет молчать, и правильно! Говорить будет он. А потом, когда мужчина достанет подарки из чемодана для нее и детдомовских детишек, то оттает и на лице появится легкая улыбка, а глазки заблестят благодарностью. Андрей надеялся, что угадал с подарками. Над каждой вещицей трясся, будто пингвин над яйцом. Старался и полезные выбрать, и красивые и не очень дорогие. Вовсе не от жадности. Он знал — Женька не возьмет ни золото, ни брилльянты. Они ей даром не нужны.
Во дворе дома бизнесмен расплатился с водителем, подхватил располневший чемодан и вошел в подъезд. Перед этим мужчина посмотрел наверх, где должны были гореть окна квартиры, но как ни считал — его все время оказывались темными…
— Здравствуй, Николай, — поздоровался Андрей с охранником и протянул руку для приветствия, который помог ему девчонку выручить. — А что Женя, с работы еще не вернулась?
Николай ему ничего не ответил. Лишь посмотрел, как на пустое место, сплюнул презрительно и отвернулся к телевизору, где пустой американский фильм шел.
Неи так нет. Чего настаивать? Может быть, у человека плохое настроение. Зачем ему компанию навязывать. Хотя кольнуло сердце предчувствие. Но разве будет думать о плохом верующий? Нет. Он же чуда ждет. А нет их… Чудес-то.
Даже со включаенным во всех комнатах светом квартира выглядела пустой. И судя по слою пыли таковой она была не первый день. Ни одной Женькиной вещи в шкафе, зато все подарки остались на полочках, куда девушка их раскладывала. Андрей провел рукой по грустным мордашкам мягких игрушек, пристально всмотрелся с бисерины глаз стеклянных статуэток. Они знали, куда ушла Женя, но молчали об этом, видимо, поклявшись ей не раскрывать тайну.
Мужчина сел на аккуратно заправленную кровать, не раздеваясь. Достал из кармана пальто телефон, повертел его в руках, а потом набрал номер и когда абонент ответил, спросил:
— Где она? — он не стал здороваться с секретаршей. Изменил своей обычной вежливости и дистанции. Все это стало неважным.
— Добрый вечер, Андрей Иванович. С возвращением вас, — Мария словно не расслышала вопрос.
— Где… она?!! — рыкнул в трубку мужчина. До звонка он не осознавал насколько раздражен отсутствием Женьки. Внезапное желание кого-нибудь убить выползло наружу и тисками боли сдавило голову. — Если ты знаешь, то скажи мне…
— Знаю, но не скажу, — спокойно отреагировала девушка. — Не имею права. А вы не имеете права спрашивать. Никакого. Вы не имели права поступать так с ней, но поступили. Бог вам судья, Андрей Иванович. А сейчас, простите, но у меня нет времени с вами разговаривать. Вы завтра будете на работе?
— Да… Да, буду… — бизнес понял, что разговаривать с Марией бесполезно.
Не сегодня. Не этим зимним вечером. Мужчина еще раз обошел квартиру. Большая, но бесполезная. Ни в одном углу ему места нет. И кажется, что от стен веет невыносимым холодом, а в шкафу, как в детстве, прячется страшный Бабайка. Приоткроется дверь, скрипнет и вылезут все страхи наружу. И не прогонит их никто. Сам, конечно, виноват. Получил ровно столько, сколько отдал. По заслугам, по высшей справедливости, но только…
Что же так хочется найти дурочку малолетнюю, встряхнуть ее хорошенько и спросить: за что она так с ним… За что?! Ну, виноват! Согласен! Кто же спорит-то?! Но зачем же так… Ни строчки не написала…
