И он начал настойчивее пятиться назад, дергаясь, будто человек, которому срочно надо было отлить.
— Чо за хрень, Фокс? Ты сам ко мне пришел, помнишь? Сам сказал, что будешь рад со мной работать, всегда.
— О да, буду, я правду сказал! Но сейчас… нет. Становится жарко. Слишком много хрени творится. Прости!
— Что значит, жарко? Кому становится жарко?
— Тебе. Все дела эти. Мистер Фокси лучше встанет в сторонке. Все слишком круто, для маленького бедного Человека-Лисы.
Мне это совсем не понравилось.
— Просто скажи, что ты знаешь.
— Не могу. Поговорю чуть позже с вами, мистер Доллар Бобби. Уверен, что у вас все будет просто круто. Без проблем. Просто… просто…
Пока я ждал завершения фразы, заревел сигнал машины, совсем рядом. Я подпрыгнул, но причиной этому оказалась всего лишь машина такси, водитель которой засигналил пешеходу, решившему перейти улицу в неположенном месте. Когда я снова поглядел вперед, Фокси-Фокси исчез, будто новогодний зарок в феврале.
Нравилась ли мне мысль о том, что какие-то безумные полулюди считают меня обреченным, которого следует избегать? Не нравилась. На самом деле, если бы моя машина не стояла на другом конце делового квартала, я бы быстренько вернулся в «Циркуль» и опрокинул пару стопок напитка «Заткнись, Реальность». Но мне и не хотелось получить вызов с работы, будучи в пятнадцати минутах пешком от машины, совершенно трезвому, не говоря уже о последующих двадцати пяти минутах езды по пробкам, так что я повернулся спиной к прибрежным небоскребам и пошел обратно к вокзалу. Внимательно глядел по сторонам, но на этот раз не увидел знакомых в костюмах миссионеров, или — чему я был рад еще больше — всяких тварей, типа гигантских пауков, убегающих под машины.
Надо всегда быть благодарным судьбе даже за такие мелочи.
Я вернулся домой, в квартиру на Тьерра Грин. Как только я открыл дверь и потянулся к выключателю, что-то мохнатое пробежало у меня под ногами. Признаюсь, в том настроении, в котором я пребывал, несколько взвинченном, вполне понятно, что я подпрыгнул и заорал от неожиданности, так громко, что сосед сверху принялся стучать в пол. Это вполне объясняет и то, что я практически не успел разглядеть, что там убежало к открытому окну моей квартиры на втором этаже. Но не объясняет, почему я увидел на подоконнике лохматую серо-черную лапу с крохотной ладошкой цвета синяка, больше всего похожую на Обезьянью Лапу, которую не высушили. Прежде, чем я успел высказать неподобающее пожелание или снова заорать, державшиеся за подоконник пальцы разжались, и тварь исчезла.
Конечно же, я бросился к окну, но не увидел внизу в переулке ничего, кроме пары мусорных баков, слишком маленьких, чтобы в них спряталась даже скромных размеров обезьяна.
Может, окружающее меня безумие оказалось заразным. Может, это был просто посттравматический шок. Ведь я до сих пор спал с пистолетом под подушкой.
— Правда, это уже начинает меня немного пугать, — сказал я Клэренсу, младшему ангелу, пока мы ожидали официанта, чтобы сделать заказ. — Это продолжается уже не первый день. Сначала эти скребущиеся звуки. Да, и запах тухлого мяса, время от времени. Просто чудесно. А потом эта Обезьянья Лапа, или что там это было.
— Обезьянья Лапа?
Клэренс смахивал пушинки со свитера, пока я рассказывал ему про крохотную серую руку, которая держалась за подоконник. Парнишка с запозданием начал одеваться поприличнее, больше в стиле GQ и меньше — «Папочки в Дискуссионном Клубе, Когда Он в Школе Учился». Даже нацепил крутые очки с тонкой металлической оправой и немного отпустил волосы, стал выглядеть несколько небрежно, в стиле «проваливай с моего корабля».
А еще на его лице было выражение астрофизика, внимательно выслушивающего безумца с шилом в заднице, доказывающего реальность существования пришельцев. Это меня слегка злило, поскольку в прошлом практически все, о чем я ему говорил, оказывалось реальным.
— Да, лапа, чтоб ее, — сказал я. — И не надо так на меня смотреть. С маленькими пальцами и крохотным большим пальцем.
— Может, это енот был.
— Иди на хрен, енот. Есть и еще кое-что. Этой ночью я услышал, как что-то стучится мне в окно, когда в постели лежал. Будто очень большая муха, знаешь, как это бывает, но тут было так, будто она огромная. Пытался ее поймать, но каждый раз, как вставал, шум прекращался. А когда утром проверил окно, снаружи была какая-то слизь. Будто в окно тыкалось нечто совершенно омерзительное.
Парнишка продолжал медленно кивать.
— Итак, тебя затравили мормоны, обезьяны и какая-то хрень с мокрым носом… типа, призрак ирландского сеттера?..
— Ага, вот посмотрю, что ты будешь думать, когда тебя начнут травить в твоей собственной квартире. О, погоди — в квартире старших.
Клэренс снимал комнату у богатой семейной пары. Живя вместе с ними в одном доме.
— Берт и Шейла действительно отличные люди.
— А я уверен, что меня действительно посетила отличная проклятая тварь с Обезьяньей Лапой. Очень добрая к детям и собакам, и вся такая хрень. Тем не менее, я не хочу, чтобы она была у меня в квартире, когда меня там нет, в особенности с тех пор, как Мул сказал, что мне нельзя переезжать с места на место. Что я сделал бы, непременно. И, кстати, младший, благодарю за поддержку.
— Слушай, Бобби, я не смеюсь над тобой. Просто не знаю, что сказать. Для меня все это еще в новинку, все эти демоны, чудовища и прочее.
Он снова поглядел в меню, на которое пялился большую часть времени с того момента, как мы пришли.
— Кстати, насчет нового, я вообще ничего в этом меню не понимаю. Правда, ничего и выбрать не могу. Они там в Индонезии вообще что-нибудь нормальное едят?
— Малыш, малыш. Если ты хочешь приспособиться жить здесь с большими парнями, такими, как я и Сэм, пора привыкать к взрослой еде. Ты живешь в Сан-Джудасе, городе, в котором одни из лучших ресторанов мира. Здесь продают шаурму, вьетнамскую и мексиканскую еду и даже курятину с вафлями с одной и той же машины на улице! Не говоря уже о миллионах ресторанов национальной кухни, таких, как этот. Тебе еще долго жить — ха, ты, наверное, и так уже прожил немало, насколько я понимаю, — так что можешь хоть свое дело открыть.
— Ага, но почему надо начинать именно с индонезийской кухни? Только погляди, что они тут едят. Камни и кору!
Я покачал головой.
— Во-первых, это даже не индонезийская, а яванская кухня. Ява — один из тысяч островов, входящих в Индонезию. Это примерно, как бостонская устричная похлебка — американская кухня, но американская кухня не ограничивается бостонской устричной похлебкой. Во-вторых, то, что едят эти ребята, называется наси гудег, и это весьма вкусно. То, что ты по невежеству назвал камнем, на самом деле — вареное вкрутую яйцо, расписанное под мрамор. А то, на чем оно лежит, не кора, а гудег — жареный рис с соусом из джекфрута.
