— А вообще какой смысл использовать арбалет в наше время?
— Во–первых, тишина. Во–вторых, нельзя сопоставить пулю и ствол… ой.
— Он стреляет такой маленькой стрелой?
— Совершенно верно. Это называется болт. И определить, откуда выпущен болт, нельзя.
— А давно он у вас?
— Я достаточно давно его купил, в Полисе. Для меня он чисто эстетическая вещь. Хотя если желаете, можно выехать, попробовать из него пострелять. Но я не пробовал. Нужно будет только болты купить, у меня их нет.
Беретка осмотрела арбалет, погладила темное дерево приклада, потом положила его на стол. И улыбнулась.
— Вы попались, господин Полицейский. Руки на стол, без лишних движений. Я держу вас на мушке под столом.
— Что.. Я?.. – тихо и рассеянно спросил Полицейский.
— Вы все‑таки знали, что этого человека интересую я, а не Фермер. Это первое. У вас всегда был арбалет. Но арбалеты рассыхаются и перестают стрелять. Потому вы взяли натяжной механизм от нового арбалета, а от старого взяли спусковой механизм. В результате из старого арбалета никто не стрелял, потому что старый рассохся и сломался бы, а из нового – потому что он в смазке. Поэтому вы вытаскивали механизм из купленного арбалета – вот здесь снизу, а сам арбалет оставался в смазке. Я рассматривала царапинки на болтах. Это второе.
Возникла пауза.
— А почему арбалет, — Беретка улыбнулась краешком рта, — чтобы никому в голову не пришло. Потому что полицейский с арбалетом – это абсурд. Сами придумали?
— Я понимаю… Я позвоню… – Полицейский взял трубку
— Кому вы собираетесь звонить?
— Я позвоню в Управление, я не мог позвонить, я хотел позвонить, но не мог найти сил… пока вы не выяснили… Дело закрыто.
— Положите трубку. Давайте теперь подробнее. Зачем вы его убили?
— Я не знаю, — Полицейский помолчал и добавил, — правда, не знаю.
— Но вы признаетесь. А мотива у вас нет. Скажите мне мотив, чтобы я знала, что делать дальше.
— Я не могу сказать мотива. Потому что мне он не известен. Нужно звонить и сдаваться. Меня вылечат. И найдут мотив.
— Не надо звонить, потому что дело не закрыто. Нет заказчика. Да и дело это – мне кажется – слишком серьезно, чтобы доверять его полиции.
— Нет? Но я признался…
— Признания недостаточно. У нас есть мотив? У нас нет мотива. Вы не знаете, зачем вы это делали. И пока мы этого не узнаем, есть опасность, что это продолжит кто‑то другой. Другой, также не знающий, зачем он будет это делать. Кстати, вы же могли выкрутиться с арбалетом.
— Нет, не мог. А мог сказать, что не захотел… Вы понимаете, этот процесс продолжается. Сейчас я тоже чувствую власть и силу этого процесса – того процесса, что приказал мне это сделать. Реальный ужас таится внутри, а не в арбалете.
— И сдаться – это вариант выхода из состояния реального ужаса. Так?
— Я именно раскрывал это преступление. У меня было чувство, что его совершил я… но мое сознание отметало эту версию как абсурдную. Но я его раскрыл. По анализу фактов, по деталям – и я понял, что мое чувство было правильным изначально.
— Признайтесь, у вас были очень большие сомнения, что маньяк – это вы.
— Это как в тумане… У меня были подозрения, что маньяк – это я, но я не верил, это было выше уровня моего восприятия, именно что я не мог в это поверить.
— Так скажите твердо, сейчас вы уверены, что совершили убийство?
— Нет. Нет. Но вы меня начинаете убеждать все больше и больше…
— Вот этого не нужно. И вы еще собрались звонить в управление.
Полицейский промолчал и уставился в стол.
— У любой истории есть предыстория, — сказала Беретка, — вы рассказывали мне, что увлекаетесь мифологией.
— Скорее, это мифология увлеклась мной…
— Это уже интереснее. Давайте восстановим хронологию событий.
— А началось все с кражи… Я умышленно совершил кражу. Даже хуже. Мародерство.
— Это уже интереснее. Расскажите.
— Мы расследовали самоубийство. Как раз перед тем, как появился маньяк. О, ужас… – Полицейский закрыл глаза рукой, — вроде бы обычный случай, наркоман. Он перерезал себе вены. Труп лежал на полу, кругом была кровь. Я выполнял рутинные операции, а на стене висел ковер.
— Ковер? Вы украли ковер? – Беретка улыбнулась.
— Да… Но по порядку. Вы знаете, какое важное значение древние уделяли атрибутам. Каждый бог обладал какими‑то вещами, присущими исключительно ему. А для людей атрибуты были средством концентрации. Этот ковер висел в комнате самоубийцы. Это была богиня с атрибутами. И я почувствовал, что сам ковер – это атрибут, но только для меня. Ковер как бы приказывал мне взять его. Это смешно звучит, но… Дом был опечатан, но печать была у меня. Я вернулся поздно вечером, снял ковер и снова опечатал дом.
Ковер висел у меня в гостиной. Я часто смотрел не него. И потом начали появляться странные мысли… Но арбалет я купил перед этим событием, хотя старый висел в гостиной, где потом я повесил новый. Я использовал болт от старого, как и детали. Я даже не планировал преступления. Мне как бы говорили – иди и выполняй.
— Давайте отступим от темы… вы увлекались всем этим. Первое, что пришло в мою светлую голову. Жертвоприношения. Не балуетесь? Что вы можете сказать?
— У некоторых богинь в культ входили человеческие жертвоприношения. Но общества менялись, и так случалось, что жертвоприношения оказывались запрещены. Но богини требовали жертвоприношений. И тогда появились храмовые убийцы… маньяки, можно сказать. Они убивали для богинь. И жертвовали вещи убитых храмам этих богинь.
— Да… Я не вижу тут никакого жертвования… Вы отдавали кому‑нибудь что‑то из вещей убитых?
— Нет, не отдавал. Тем более именно жертвоприношениями я не интересовался. В городке скучно, едешь… часто подвозил монахов, с ними говорил об этих делах. Но в голове почти ничего не оставалось.
— Вы верите в существование богов?
— После того, что я наделал… да, да, я верю во что угодно… Да, после убийства у меня возникли подозрения, что это я. Я тогда же снял ковер со стены и спрятал.
— Ладно. Я вижу, вы искренне хотите разобраться. И искренне хотите сдаться, но не нужно этого делать. Я уберу пистолет.
— Как вам будет угодно.
— Что еще есть по делу?
— Я все рассказал.
— А по делу того наркомана – что‑нибудь можно найти?
— Конечно, можно. Я перерою весь архив. А сейчас я могу уточнить только одну деталь – он был психонавтом, а не просто наркоманом. У него были найдены галлюциногены и препараты, меняющие психическое состояние. Хотя и обычные тоже.
— А вы сами эти препараты не пробовали?
— Нет, ни в коем случае… Может, их нужно поискать в моем доме… Но их не может тут быть…
— Поищите, все может быть. Мир мифологизируется. Теперь, похоже, все.
