Более молодая из женщин, еще почти совсем ребенок, упала в обморок. Та же, что была постарше, окинула своего спасителя взглядом, в котором одновременно читались надменность и подозрительность; затем она подошла ближе и наклонилась так, что ее лицо оказалось почти вплотную к лицу воина. Она была очень ухоженной, с великолепной осанкой, присущей женщинам знатного рода, с которыми он водил знакомство в Каиине. Волосы ее скрепляла заколка, изготовленная из инкрустированной изумрудами кости. Кого-кого, а эту даму невозможно было представить варящей пельмени на деревенской кухне Йоко Анвара.
— Кто ты такой? — спросила она строго.
— Тьяго Алвес из Каиина.
— Мое имя Дилетта Ордай. Я держала путь к…
— Нет времени обмениваться воспоминаниями. Найдете, где спрятаться? Я не могу одновременно сражаться и присматривать за вами.
Взгляд Дилетты метнулся в сторону.
— Нам негде укрыться, покуда жив аватар. — Девушка, лежавшая на полу, застонала, и Дилетта вызывающе добавила: — Рускана полагает, что вы собираетесь нас изнасиловать.
— Это не входит в мои намерения. — Тьяго изучил тени в углах комнаты. — Если не ошибаюсь, кроме вас двоих имелись и другие?
— Всего нас было девятнадцать. Но семнадцать уже увел аватар. И ни одна не вернулась. Он утверждает, что теперь они вместе с Яндо.
Кугель, как догадывался Тьяго, отправлял женщин через проходы, которыми завершались коридоры, и наблюдал за тем, что произойдет. Судя по всему, ничем хорошим это не заканчивалось.
— Никакой он не аватар, — сказал Тьяго.
— Я не дура. Понимаю, кто он такой. — Она вдруг указала пальцем на здоровенный шкаф. — Раз уж ты собираешься драться, твои руки должны быть свободны. Он держит там свою одежду. Возможно, что-то на тебя и налезет.
Внутри шкафа было полно предметов мужского гардероба. Вот только все рубашки оказались слишком маленькими и сковывающими движения. Впрочем, Тьяго удалось подобрать себе штаны, в которые он сумел втиснуться.
— Вы знаете, где он сейчас? — поинтересовался воин.
— Ох, поверьте, вы встретитесь очень скоро.
Встревоженный тем, как прозвучали последние слова, он обернулся — и тут же почувствовал резкий укол в шею, а затем увидел, как Дилетта, не скрывая триумфа, отступает подальше. Перед глазами все поплыло, и, охваченный внезапной слабостью, воин опустился на одно колено. Кто-то пнул его сзади, вынуждая завалиться набок. Следующий удар заставил перевернуться на спину. Та девчонка, Рускана, избивала его ногами, смеясь словно безумная. Он попытался посмотреть на Дилетту, но зрение затуманилось. Ее голос теперь казался затухающим эхом, утратив даже намек на осмысленность и интонации, превратившись просто в какой-то фоновый шум… и удары, благодаря воздействию наркотика, более не причиняли боли; просто с каждым следующим реальность отступала от него все дальше и дальше.
Тьяго разбудил разговор. Какая-то женщина чем-то возмущалась… Рускана? Вторая, чей тембр был более низким, спрашивала, что теперь делать. Дилетта. А затем зазвучал знакомый мужской голос, от которого Тьяго окончательно пришел в себя. Он лежал на спине, со связанными сзади руками, — осознав это, он, еще не открыв глаза, уже начал пытаться высвободиться из пут.
— С ним должна быть женщина, — с некоторого расстояния донеслись слова Кугеля. — Иначе пельгран не поднял бы его на башню.
— Голод мог и притупить чувство долга твари, — заметила Рускана.
— Я бы не стал вообще применять такое понятие, как «чувство долга», к пельграну, — раздраженно ответил Кугель. — Вот только осмелюсь предположить, что, заявись Тьяго на то поле в одиночестве, тварь не стала бы утруждаться и тащить его на башню. Она бы сожрала его на месте.
— Мы искали почти всю ночь, — сказала Дилетта. — Если с ним и была какая-то женщина, сейчас ее здесь нет. Возможно, она попыталась воспользоваться одним из проходов в коридорах, и тогда нам вообще не о чем волноваться.
Ответа Кугеля Тьяго не разобрал. Он приоткрыл глаза и увидел, что лежит в небольшой, практически пустой комнате с серыми мраморными стенами, а рядом возвышается опирающееся на треногу синеватое металлическое яйцо пятнадцати футов в длину и десяти в ширину. За ним располагались ступени, и на нижней сейчас стояла Рускана. Лестничный марш тянулся к потолку из все того же серого мрамора, и Тьяго предположил, что где-то выше находится потайной люк, открывающийся в залу, от которой расходились пять коридоров. Он с удвоенным старанием возобновил свои попытки ослабить веревку.
— Все готово? — спросила Дилетта, появляясь в поле зрения.
— Надо свериться с записями Юкоуну. Возможно, придется немного повозиться с настройками.
Кугель вышел из-за яйца. Он был одет в черный плащ с высоким воротником, серые штаны и бархатную тунику с сиреневыми и черными полосами. На большом пальце правой руки красовалось кольцо, вырезанное из черного камня. Острое лицо казалось карикатурой на облик самого Тьяго. Черты, ранее выдававшие в его брате жулика и отражавшие живой ум и мятежный дух, были безвозвратно стерты прошедшими годами, взамен наградившими Кугеля внешностью подлого и своенравного человека. Тьяго застыл, увидев его таким. Ему показалось, будто сама картина происходящего с миром была неполной без этой придающей ей завершенность худощавой фигуры. Теперь, когда Тьяго видел своего врага во плоти, ненависть к Кугелю обрела такой вес, что стала едва ли не материальной, и воин осознал, что все это время это была даже не ненависть, а одна только ее тень. Омерзение настолько переполнило его, что он уже не мог более притворяться спящим; он уставился на своего родственника, точно коршун, дожидающийся, пока жертва покажется из норы. Кугель бросил в его сторону взгляд.
— Братец! — Лицо Кугеля исказилось в улыбке, не затронувшей, впрочем, глаза. — А я бы и не узнал тебя, не представься ты Дилетте. Ты вырос таким могучим! Наверное, много над собой работал, да? Все эти шрамы, и так много седых волос! Похоже, не очень-то любезно обошлась с тобой жизнь.
Тьяго просто утратил дар речи.
— И что же вынудило тебя отправиться на мои поиски после стольких лет? — поинтересовался Кугель. — Желание возродить ту связь, что объединяла нас в детстве? Это вряд ли, если судить по выражению твоего лица. Быть может, старая обида? Но какая? Не припоминаю, чтобы я когда-либо причинил тебе вред. Во всяком случае, ничего такого, что могло бы вынудить тебя столь безрассудно отправиться в опасный путь.
Тьяго заставил себя прорычать одно-единственное слово:
— Сиэль!
Присев рядом на корточки, Кугель слегка наклонил голову набок.
