— Иди! Иди на «Молох»!
В конце концов «Молох» скрылся из виду. Но небо еще долго чернело на горизонте, словно там собиралась гроза.
Голос в голове становился все тише и тоньше.
— Иди! — шептал он уже чуть слышно. — Иди на «Молох»!
Потом они вовсе исчезли: корабль, а вместе с ним и голос. От этого мне стало совсем грустно. Я был уверен, что больше никогда, никогда его не увижу. Откуда мне было знать, что «Молоху» еще предстояло сыграть в моей жизни отнюдь не последнюю роль.
На протяжении последующих дней океан снова умиротворенно поблескивал серебром, лишь изредка на горизонте проплывало безобидное белое облачко. С тех пор как я повстречал «Молох», мною всецело завладело отвращение к собственному плавательному средству. Неудивительно, ведь более разительную разницу между кораблем и жалким плотом трудно было себе вообразить.
Я как раз размышлял о возможности броситься в воду и вплавь добраться до ближайшей земли, когда рядом со мной отчетливо прозвучали два голоса.
— Да, да, именно так все и было, — говорил один.
— Ничего подобного! — отвечал другой.
Я обалдело заозирался по сторонам. Никого.
— Говорю тебе! — не унимался первый.
— Можешь говорить сколько хочешь! Мне все равно! — отвечал другой.
Я даже приподнялся на цыпочки. Никого. Ни единой живой души на мили вокруг, только волны.
— А я тебе говорю! Вот послушай!
Неужели я начал сходить с ума? А что, однообразие водной пустыни сводило с ума не одного отважного моряка. Вокруг были только волны: маленькие и чуть побольше, да еще две довольно крупные, движущиеся как раз к моему плоту. Чем ближе они подплывали, тем отчетливее становились голоса.
— Не болтай! Если кто и знает, как было дело, так это я!
Так и есть. Это волны. И они спорили между собой.
Из «Лексикона подлежащих объяснению чудес, тайн и феноменов Замонии и ее окрестностей», составленного профессором Абдулом Филинчиком
ВОЛНЫ-БОЛТУШКИ. Волны-болтушки встречаются преимущественно в самых отдаленных, тихих и редко посещаемых судами уголках океана, в особенности в периоды затяжного штиля. Детальный научный анализ и описание причин возникновения этого феномена на сегодняшний день, к сожалению, отсутствуют, поскольку в истории еще не было случая, чтобы повстречавшемуся с ними удалось сохранить трезвый ум и здравый рассудок. Те немногие ученые, которые все же отважились на изучение этого феномена, находятся сегодня в хорошо охраняемых психиатрических лечебницах либо покоятся на дне океана жалкой кучкой выбеленных солью костей, под которыми устраивают свои норы морские рачки.
Волны-болтушки обычно встречаются бедолагам, потерпевшим кораблекрушение. Они целыми днями, а порой даже неделями преследуют несчастных, изводя их и без того пошатнувшийся разум пошлыми шуточками и циничными замечаниями по поводу безнадежности их положения до тех пор, пока те, обессиленные жаждой и измученные жгучими лучами тропического солнца, совсем не потеряют голову и не впадут в безумие. Согласно древней замонианской легенде, породившей, кстати, множество заблуждений и предрассудков, волны-болтушки являются не чем иным, как материализовавшимися мыслями скучающего океана.
От этой напасти погибло гораздо больше потерпевших кораблекрушение, нежели от жажды. Но я этого тогда еще не знал. Для меня две болтливые волны представляли собой долгожданное развлечение в однообразии бескрайнего океана.
А парочка между тем подплыла уже совсем близко. Заметив меня на утлом плоту, голого, с выгоревшей под лучами беспощадного солнца шкурой, они разразились ехидным смехом.
— Ой, не могу! — давясь от смеха, воскликнула одна. — Ты только посмотри, что это такое!
— Не видишь, океанский лайнер! — хихикала другая. — Турист принимает солнечные ванны!
Они снова зашлись безудержным смехом. Я не совсем понял, о чем они говорят, но тоже рассмеялся, за компанию так сказать.
Волны кружили вокруг плота двумя акульими плавниками.
— Наверное, думаешь, что ты сошел с ума? — поинтересовалась первая.
— Разговаривающие волны — первый признак солнечного удара, — подхватила вторая.
— Да, а потом еще рыбы начнут петь. Не стоит ждать самого худшего, давай лучше сразу бросайся в море!
Они принялись раскачивать плот, корча при этом жуткие гримасы.
— Ой-ой-ой! — причитала одна.
— Ай-ай-ай! — вторила другая.
— Мы самые страшные волны, мы волны ужаса!
— Не мучай себя, прыгай в воду!
А я и не думал прыгать. С какой это стати? Наоборот, я был очень рад, что у меня наконец появилось общество. Я сел на край плота и, свесив ноги, стал наблюдать за спектаклем.
— Послушай, малыш, — вдруг серьезно спросила одна, заметив, что номер не прошел, — откуда ты? Как тебя зовут?
Впервые в жизни меня о чем-то спросили. И я бы ответил, с большим удовольствием, если бы только знал, как это делается.
— Эй, что с тобой? — презрительно фыркнула мне в лицо другая. — Язык проглотил? Или не умеешь разговаривать?
Я кивнул. Я действительно мог только слушать, а говорить пока еще не умел. Ни карликовые пираты, ни химериады никогда не пытались учить меня говорить. А сам я серьезно задумался над этой проблемой только сейчас.
Обе волны сначала долго и пристально смотрели на меня, потом так же долго и изумленно друг на друга.
— Не умеет разговаривать! Ужас! В жизни не видела ничего более трагичного! — воскликнула одна.
— Кошмар! — подхватила другая. — Это тебе пострашнее, чем… испариться!
Волны плавали вокруг плота, то и дело сочувственно поглядывая на меня.
— Бедный, бедный малыш! Обречен вечно хранить молчание! Такой маленький и уже такой несчастный!
— Не говори! Никогда не встречала более жалкого существа! Какая беда! Какая беда!
— Беда?! Разве можно назвать бедой такое чудовищное несчастье?! Да это просто ужас, кошмар, катастрофа!
— Трагедия! — завывала одна.
— Классическая драма! — вторила другая.
Тут обе горько-горько заплакали.
Но продолжалось это недолго, спустя всего лишь пару секунд они снова успокоились, подплыли совсем близко друг к другу и начали совещаться.
— Давай не будем больше его мучить, — предложила одна.
— Давай, — согласилась другая. — Мне тоже очень, очень жалко бедняжку. Так жаль, что я даже думаю… ему помочь.
Вторая волна легонько задрожала.
