– Не тряси… У меня голова раскалывается, – кривясь и щурясь, произносит слабым голосом Ева.
– Свет! Вруби Свет! Тебе отравили!
Девушка продолжает кривиться, но в глазах уже видится больше разумности. А еще удивление и испуг.
Ева загорается Светом, и я с удовлетворением выдыхаю. Она пришла в себя, дальше дело техники. Я справился.
Как же долго тянутся секунды, когда торопишься. Я слежу за процессом самоисцеления девушки. Оно происходит на глазах. Вот уже на лице появляется больше осмысленности и оно лишается кривизны. Вот появляется решимость. Проходит еще несколько секунд и Свет затухает. Ева резко поднимается.
– Что случилось?
– Вас всех отравили. Нужно быстрее разбудить стрелков. Здесь Биги. На остальные нет времени, – торопливо говорю обрывками о главном.
Девушка устремляется на другую сторону расположения, где среди гражданских лежат стрелки, а мне на ум приходит вариант получше.
– Подожди. Разбуди лекаря. Вдвоем вам будет легче справиться.
Еве нет нужды орать, трясти, лить воду на спящего. Она снова загорается Светом, берет руку мужчины и тот, спустя несколько секунд, просыпается.
Ева отправляет его к стрелкам и спрашивает меня об Эмили. В этот момент я ощущаю тряску. Такое чувство, будто Биги над нами принялись скакать.
– Она жива. Она там, – показываю в сторону выхода. – Сначала разбуди стрелков.
Вдвоем ребята быстро справляются со стрелками. Дальше спецназовец начинает заниматься своими сослуживцами, Ева будит Рому и Эмили, а я торопливо довожу до стрелков, что случилось и что от них требуется. К счастью, среди них оказалось двое вполне взрослых сержантов, быстро понимают что к чему. Вместе с одной из групп я поднимаюсь в ту же башню.
Сложив погибших в одно место, стрелки занимают места за пультом управления пушкой. Один у монитора с графическим изображением местности, второй у монитора, где все зеленое. Оказалось, это так работает ночное видение. Стрелок начал двигать джойстиком, и я смог разобрать не слишком удаленную от холма местность.
– У нас ЧП!.. – раздался крик сержанта за спиной. Вместо того чтобы заняться делом, он решил начать с доклада ситуации в крепость.
На секунду обернувшись и запечатлев его с телефонной трубкой в руке, я вернулся к тому, что происходит у стрелков.
– Да их тут море! Они все здесь! Я не могу выбрать цель! – глядя в монитор, показывающий местность, растерянно закричал стрелок слева.
– А где Биги? Они – это треугольники? Правильно?
Мужчина тыкнул на одну из кнопок на панели управления и все точки на его экране погасли. Остались лишь мигающие красные треугольники.
– Вот они все, – тыкая в экран, ответил он. – Они слишком близко. Так низко мы не дотянемся.
– Ничего, сейчас кого‑нибудь поймаем, – отозвался второй.
Я прилипаю к монитору с зеленым изображением. Оно движется, пробегая справа налево, пока не ловит голову Бига, внешне похожую на драконью. Только в реальности она не зеленая, а черная.
Стрелок щелкает кнопкой на джойстике и появляется надпись – «26 м».
Насколько понимаю, именно он основной стрелок. Второй – типа наводчика.
– Бери ниже. В пасть бери. Иначе не прибьешь, – советует наводчик.
Стрелок джойстиками корректирует направление пушки. Белая точка спускается ниже. К пасти.
В это же самое время пасть раскрывается. Из нее вырывается подобие пара. Вот только это совсем не пар
– Бах!!!
Ну и выстрел! Нас слегка и оглушило, и затрясло!
Не понимаю, как они тут работают. Тут запросто глухим сделаться можно.
Момент попадания снаряда в Бига ускользнул. Его морда попросту исчезла с экрана монитора.
Сразу же за пультом управления с мониторами от пола до потолка шли механизмы. Они заработали. Сверху по транспортеру начала спускаться гильза от снаряда, от которой потянуло стреляным порохом. По соседнему транспортеру вверх стал подниматься новый снаряд.
– Эй, парень, тебя просит к телефону ответственный. Доложи, что знаешь, – позвал меня сержант и передал трубку со шнуром.
Представился, вкратце доложился о том, что натворил Синицын. А именно о том, как на моих глазах он убил капитана Рогозина, ну и как я потом его убил. Естественно, без излишних подробностей. И, естественно, без упоминания о взятой способности.
Пара уточняющих вопросов и ответственный оглашает вердикт:
– Молодец, Черновол. Герой! – пробасил он. – На счет ордена не уверен, а медаль точно дадут.
Дадут медаль?!!!
В шоке заканчиваю разговор и отдаю трубку.
– Что сказал? – спросил сержант, следя за моей реакцией.
– Сказал, что герой. Еще сказал, что дадут медаль. Может даже орден.
– Так радуйся. Заслужил, – он хлопнул меня по плечу и подошел к своим стрелкам. – Что у вас?
– Да засели Биги, одна мелочь бегает. Пока крутимся. Не понимаю, почему на башнях не установили мачты. А теперь что делать? Толку от этого периметра, – в сердцах отозвался стрелок.
– А действительно, какой толк от мачт? Зря устанавливали, что ли? – задаюсь вопросами я.
– Без мачт на башнях толку нет. Не установили, потому что таких специальных не было. Кто ж заранее знал, что появится затишье. А теперь вот по периметру скверна упала, а здесь на холме нет. Твари прошли и сидят здесь все. Хотя бы на одной башне стояла мачта, тогда Биги надолго тут не задержались. Они не терпят слабой концентрации скверны.
По винтовой лестнице кто‑то начал торопливо подниматься. Появился прапорщик спецназа.
– Что вы тут телитесь?! Биги скоро входную дверь спалят!
– А что мы сделаем? – обернулся к нему сержант. – У пушек зона дальнего обстрела. Мы можем бить, только если они полезут на вершину. Для ближних целей должны срабатывать орудия бойниц. А они не работают.
– А нам что делать? Сейчас разобьют вход, запустят в тамбур Медведей. Два‑три часа, и они разобьют вторую дверь.
– Значит, выставляйте людей у тамбура. Используйте пули с серебром. Не давайте тварям добраться до второй двери. Только что разговаривал с ответственным по крепости. Приказ генерала – ни в коем случае не сдать тварям доты. Иначе придется очень долго ждать, пока нас отсюда вытащат.
Прапорщик скривился и стал спускаться.
– Вы говорите, если снизить концентрацию скверны, Биги начнут уходить. А когда будут уходить, они окажутся в зоне действия пушек. Правильно? – еще раз уточнил я у сержанта.
– Только чем их отсюда согнать?
Если сержант не знал ответа на этот вопрос, то у меня он уже был. Вот только надежда на осуществление задуманного была слабой.
Спецназовцы открыли дверь в тамбур и готовились к битве. Тут же стояли Рома, Эмили и Ева. Объяснив проблему, я обратился к последней:
– Мы сможем использовать возможности Сёмы? Вспомните, он же говорил, что может разгонять тучи.
– О чем ты говоришь? Ты же видел в каком он состоянии! – возмутился Рома.
– Еще не понял? Чем быстрее мы справимся с Бигами, тем быстрее нас отсюда вывезут. Сёма здесь долго не протянет.
– Нужно пробовать, – согласилась Эмили. – Но сможет ли он выдержать?
– У него на самоисцеление идет половина Света. Остальное идет впустую. Я специально все снимала, чтобы он спал и не испытывал боли, – разъяснила Ева.
Больше вопросов не возникло.
Мы вихрем спустились в лазарет. Семён уже проснулся и находился в сознании. Он даже подлечил себя, потому как проснулся из‑за донимавшей его боли. Снова в сон он не ушел из‑за доносившегося сверху шума от спецназовцев.
Я уже видел Сёму. С того момента особо ничего в его внешности не изменилось. Разве что почувствовал неприятный запах спаленной и теперь начавшей разлагаться плоти. Ребята же смотрели на него если не в шоке, то в некотором потрясении. Пришлось приложить над собой усилия, чтобы начать с ним говорить. Ему сейчас требовался покой, а мы его едва ли не на последнем издыхании напрягали.
Мы наперебой рассказали о том, что сейчас происходит и что от него требуется, опустив историю о Синицыне. Просто потому, что сейчас на это не было времени.
