решило списать собор, из него вывезли все, что можно. Но фрески! Как можно было бросить фрески? Я был не согласен с этим кощунством и остался тут, дабы демонтировать все фрески и подготовить их к переносу в иной храм.
— И когда тебя должны были забрать? — спросил Влас.
— Полтора года назад… — вполголоса ответил монах.
— А почему же не забрали? — так же поинтересовался Влас.
— Когда вынесли решение о списании собора, его отбуксировали к Игумену — планете в области мыльного облака. Эта планета с самых первых космических соборов служила их конечной точкой. Мне удалось уговорить папство дать мне время демонтировать фрески и только потом уничтожить.
— Но Игумен в сорока световых часах отсюда! — удивился Геральд.
— Ну да. Собор сошел с орбиты в первую неделю после начала работ. — кивнул монах.
— И ты не сообщил об этом своим? — с сомнением в голосе уточнил капитан.
— Ну я… Да… В общем такое дело… Я не дружу с электроникой. Вот. — замялся монах.
— В смысле? То есть средство коммуникации в соборе есть? — не понял Влас.
Монах суетливо кивнул.
— Оно исправно? — спросил бригадир.
Монах пожал плечами с грустной улыбкой.
— Я иконописец. Фрески, краски, церковные сюжеты — в этом я разбираюсь лучше всего. — оправдывался он.
— Как можно настолько не знать базовых основ… да как тебя в космос то выпустили? — негодовал Геральд.
— Ну как… Меня посадили на корабль, доставили с инструментами и ящиками с поддонами для фресок на собор и вот…
— Какие инструменты? — перебил его капитан.
— Знамо какие. Киянки, зубила, шпатели, щетки… — начал перечислять монах, закатив очи к небу и загибая пальцы.
— Электронные среди твоих инструментов есть? — опять прервал его капитан.
— А то ж. Фонарь. Он диодный, у него плата электронная. — важно кивнул монах.
— Но ты же как-то смог изменить курс, когда заметил наше судно. — привел аргумент Влас.
— А, ну так там пять рычагов подписанных. Влево-вправо, назад-вперед, вверх-вниз, быстрее-медленнее.
— А пятый? — уточнил капитан.
— А пятый…я не понял что там написано. — замялся монах.
— В смысле? Не на общем? Или неразборчиво? — допытывался Геральд.
— Ну на общем наверное. И разборчиво. Статпол написано там.
— Ну? И что непонятного?
— Я не знаю, что такое статпол, поэтому никогда им не пользовался. — честно признался монах.
— Стат. пол. — это статичное положение. — просвятил Геральд монаха.
— То есть я все это время мог остановить собор и ждать…а не…но… — монах обессилено осел на пол.
— Мда. Вот оно как бывает. — смущенно проговорил Геральд, чтобы заполнить образовавшуюся тишину. — Ладно. Ты чего семафорил то?
— Что? — выплыл из тяжелых дум монах, так и сидя на полу.
— Сигналил нам зачем? Еда кончилась? Или вода? — уточнил Геральд.
— Нет нет, у меня там свой садик, птица. Немного, но яйца каждый день ем. И воды вдоволь, мне столько не выпить. — ответил монах.
— А что тогда? — начинал злиться Геральд.
— У меня атмосфера убывает. Я уже все щели законопатил, какие нашел, а она все равно убывает. Еще месяц, другой и придется в скафандре жить. А как в скафандре есть, пить… Да и птица погибнет вся. А на одних овощах… Да и они надолго ли…
— Шлюпка спасательная есть? — спросил Влас.
— Нет, только капсула. — ответил монах.
— Ну и чего мы с ним делать будем? — по внутренней связи спросил бригадир капитана.
— Ну а что тут сделаешь. Забирать его надо. — ответил Геральд.
— Экипаж вряд ли будет в восторге. — поделился мнением Влас.
— Это да. — кивнул Геральд. — Хотя погоди ка! — осенило его — Стало быть у тебя здесь есть ферма и гидропоника? — спросил он монаха уже через внешний динамик.
— Ну как ферма… Шесть голов птицы, мясные грызуны четыри штуки осталось, остальных пришлось забить, им пищи очень мало осталось. А гидропоники нету, у меня парник под куполом. Там на грунте овощи, зелень, но в основном, конечно, корнеплоды.
— Наши путешественники закупили все необходимое для фермы, кроме животных. — вновь обратился к Власу капитан по внутренней связи — А тут и птица, и мясо, и тот, кто больше двух лет эту скотину выводил в одиночку в дырявом судне. Думаю, мы сможем убедить звездочетов не выпускать бедолагу в открытый космос. К тому же он иконописец, уж кто-то, а этот то точно никого пытать и убивать не должен. Наверное.
— Это… Кстати, как тебя звать то? — уточнил капитан монаха.
Они, вместе со всеми челнами экипажа, кроме несущих вахту у изоляторов и пилота, находились в кают компании. С момента возвращения спасательной команды прошло чуть больше часа. Они вернулись на борт с контейнерами с животными, грунтом, семенами и саженцами, а также с парой ящиков кагора, несколько бутылок которого сейчас стояло на столе, вместе с нехитрой снедью из сырной нарезки и свежих овощей. За это время монах в выделенной ему каюте, наполовину забитой книгами, которые туда переносили Волчонок с Куртом, принял душ и переоделся в новую рясу, которая отличалось от предыдущей меньшим количеством дыр и отсутствием неприятных запахов. В остальном она была такой же, как и предыдущая — когда-то черного, а ныне местами — на плечах, локтях и в области колен — вылинявшая до коричневого цвета. Длинной до самого пола, с прямым воротником и широким капюшоном. Ряса была подпоясанная веревкой, обозначая его тощую талию. Завязки так же имелись и на свободных рукавах, но сейчас их концы просто свисали. Также его клочковатая каштановая с проседью борода теперь выглядела почти опрятной, а длинные волнистые волосы такого же цвета, пара прядей которых периодически спадали на глаза, собраны в тугой хвост. В рясе тощий монах выглядел еще худее, очевидно, что когда он ее одевал впервые, комплекция у него была более плотная. Серо-голубые глаза обрамляла сетка мимических морщин и было трудно навскидку сказать, сколько же ему было лет. Роста монах был среднего, но свободный балахон визуально создавал вид более приземистый, невзирая на идеальную осанку.
— Дионисий. Меня зовут Дионисий. Можно просто Дионис. — представился монах.
Ровный, хорошо поставленный голос иконописца было приятно слушать. В общем и целом, не смотря на присутствие недовольно переглядывающихся звездочетов, он имел умиротворенный вид и не выказывал смущения и нервозности.
— Ну да. Дионисий. До ближайшего порта он будет лететь с нами. Дионисий является иконописцем. — обведя взглядом звездочетов, надавил на последнее слово, Геральд — Так же он неплохо разбирается в ведении подсобного хозяйства в условиях космических путешествий и с удовольствием поделиться знаниями и опытом с членами нашего экипажа. Поэтому не теряйте время и… Ну это
