У Зимобора чуть отлегло от сердца, и он скорее перевернул другого. Прочица, тоже Буяров. Третьего Зимобор не помнил по имени, а четвертым оказался варяг по прозвищу Молчун, один из двух свеев в дружине его брата.
Набег смолян на Радогощ взбудоражил Зимобора до крайности. То, к чему его подталкивала Младина, теперь стало неизбежным. Он пришел в Полотеск, чтобы так или иначе заручиться поддержкой Столпомера в борьбе за смолянский стол. Неизвестно, как долго еще он собирался бы с духом, чтобы идти походом на собственную землю, но теперь удаль Буяра не просто дала ему повод, а не оставила другого выхода – ведь в руках Буяра оказалась Дивина!
Снаружи толпились местные, собравшись и вооружившись для похода, с коробами на спинах, топорами за поясом и рогатинами в руках: переходили с места на место, окликали воеводских кметей, спрашивали у них и друг у друга, скоро ли выступать. Зимобора провожали хмурыми, недоверчивыми взглядами: многие теперь вспомнили, что он из смолян и даже вроде в каком-то родстве с тамошними князьями.
Князь сидел у Воротисвета в окружении своих воевод и местных старейшин, но сразу поднял голову, завидев в дверях Зимобора. Народ расступился, давая дорогу.
– Ну что? – быстро и требовательно спросил князь. – Признал кого-нибудь?
Зимобор кивнул.
– Это смолянские. Из дружины княжича Буяра, все четверо.
– Того Буяра, который, говорят, теперь в Оршанском городке сидит?
– Его самого.
– Как же он сюда попал?
– Откуда мне ведать? – с досадой ответил Зимобор, злясь на себя, что не знает такой важной вещи. – Может, мало ему Оршанского показалось, захотел себе побольше земли захватить. А ее, Избраны, людей нет. Значит, это не княгиня, это только Буяр нашалил. Ну, княжич. – Зимобор спохватился, что слишком по-свойски говорит о княжеской семье.
– Значит, на Оршанский городок нам идти! – решил Воротисвет, и люди вокруг зашевелились, загомонили.
– На Оршанский, может, еще догоним!
– По такому-то снегу и он тоже недалеко уйдет!
– Да бывал я в этом Оршанском, вал с Кривовых времен весь оплыл, одно название, что город!
– Ну что, догоним лиходеев? – спросил князь. – Дорогу до Оршанского знаешь?
– Знаю дорогу, – ответил Зимобор. – А догнать не догоним, они уже на месте. За четыре дня дошли. Даже с полоном.
– А если Буяр успел частокол поставить, много ли у него дружины?
– Раньше было полтора десятка, а сколько здесь набрал, не знаю.
– Но ты как мыслишь – отобьем?
– Отобьем. – Зимобор уверенно кивнул. – Скорее, княже! Прикажи выступать. А то еще кто-нибудь, сохрани Макошь, узнает, кто она, – тогда запрячут так, что сам леший не найдет.
– А ты-то что так хлопочешь? – Князь усмехнулся, но взгляд его оставался настороженным.
– Твоя дочь мне не чужая. Я ведь здесь, в Радогоще, весной был. И я с ней обручился. Я не знал, что она твоя дочь, да и она сама не знала. И до сих пор не знает.
Зимобор молча выдержал взгляд князя. Он не мог дальше скрывать свое обручение, которое определяло его прошлое и будущее.
– Так у меня, выходит, не только дочь, а и зять почти что есть. – Князь недоверчиво прищурился и ущипнул левый ус. При этом он не отрывал взгляда от лица собеседника, точно пытался рассмотреть, сколько в этом правды.
– Когда обручалась, она думала, что сирота без роду-племени и сама за себя решает.
Зимобор понимал князя лучше, чем тот догадывался. Он очень живо представлял, что подумали бы в Смолянске, если бы Избрана вдруг, никого не спросясь, обручилась с каким-нибудь пришлым иноземцем!
– Но если это и правда моя дочь, то за кем ей быть – мне решать.
– А ты сам уже один раз мне ее обещал.
– Обещал? – Столпомер поднял брови. – Когда это? Знаю, что в дружине болтают. Дескать, кто мою дочь найдет, тот ее в жены получит и мою землю за мной унаследует. Но мы ведь не в кощуне. Не обещал я такого, бабы выдумали…
– Не выдумали. Я – Зимобор, сын Велебора смолянского. Десять лет назад ее за меня сватали, и ты согласился, и нас с ней обручили. У меня и перстень есть… – Зимобор положил руку на пояс под полушубком. – Половина перстня… Смолянская земля – моя по праву, мой отец ею владел. И мне ее в наследство оставил. Только дети княгини Дубравки мне уступить не хотели, низким родом матери попрекали и даже извести пытались. А я не хотел над отцовским курганом кровь родичей проливать. Теперь вижу, что зря уступил. Уж я бы не пустил братца Буяра воевать.
В большой избе было полно людей, но она казалась пустой. Никто даже не охнул при этом известии, настолько оно показалось невероятным.
Только князь даже не переменился в лице. Он пристальнее взглянул на собеседника, пытаясь понять, говорит ли тот правду, действительно ли это сын Велебора смолянского или все-таки брат его младшей жены, решивший воспользоваться случаем и занять место своего родича.
– Увидим смолянских – спроси у кого хочешь, – предложил Зимобор, понимая его сомнения. – Тебя-то я мог бы обмануть, но их – нет.
– Значит, ты… – проговорил Столпомер, не отрывая взгляда от лица собеседника. – А я думал…
– Что ты думал?
– Не важно. Ну, так хочешь стать смолянским князем? – прямо спросил Столпомер.
– Хочу, – честно ответил Зимобор.
Князь смотрел ему в глаза. С самого начала Ледич, якобы сын Корени из какого-то лесного рода, внушал ему противоречивые чувства. Он держался просто и весело, был в дружине среди кметей как рыба в воде, но князя не покидало смутное ощущение, что здесь он встретился с чем-то большим. В Ледиче не было заносчивости, но ощущалась уверенная гордость; он умел одинаково хорошо и драться, и договариваться с самыми разными людьми на нескольких языках. Трудные задачи не вызвали у него ни робости, ни даже удивления – он словно бы с рождения привык, что ему будут доставаться именно такие задачи. И эта уверенность в своей избранности была подозрительно знакома князю Столпомеру… Слишком напоминала ему его самого в молодости, когда он, рожденный сыном, внуком и правнуком князей, был уверен, что люди и боги не сводят с него глаз.
– Ну, значит, я еще не так стар, чтобы из ума выжить! – Столпомер усмехнулся и подкрутил ус. – Ты мне с самого начала его напоминал – того, кто приезжал сватать мою дочь десять лет назад. Но думал, может, и правда сестрич, вот и похож…
– А я же говорил, что он… – начал Судила и запнулся, сам запутавшись в своих толкованиях.
– Ладно! – Князь хлопнул ладонью по столу. – Вернешь мне мою дочь – я тебе верну смолянский стол. А теперь хватит болтать – завтра поутру выступаем.
Когда полотеское войско вышло к Оршанскому городку, их никто не ждал. Смолянские князья уже давно думали посадить здесь воеводу, чтобы закрыть дорогу возможным набегам, и теперь это поручили Буяру. Городок действительно был не из самых укрепленных: глазам полочан предстал занесенный снегом невысокий вал да временный тын.
