— Расскажи, пожалуйста. — Мне стало очень интересно.
— Что ж… — задумалась колдунья, — с чего бы начать… — самый крупный город магов принадлежит наиболее многочисленной фракции — фракции Порядка. Я была там лишь раз, с дипломатической миссией. И мне показали лишь то, что показывают врагу. Они показали свою военную мощь, свою безжалостность и свою холодную презрительную вежливость. Я не хочу описывать в подробностях, быть может, ты и сам когда‑то увидишь этот город. Но помни, маги Порядка — наши самые опасные враги, и там я видела силу, которая заставила меня трепетать. У школы Жизни целых два города, по одному на каждую из двух крупных группировок — друидов и шаманов. Город друидов расположен в тысячелетних мистических лесах, у подножия Иггдрасиля. Город шаманов находится среди древних прерий, и охраняют его могущественные тотемы и духи — хранители. Они запутают любого чужака, и он никогда не найдет правильную дорогу. В этих городах я не была, да и не знаю никого, кто был. Все‑таки, магу из другой фракции попасть туда очень трудно. Город некромагов давно разрушен магами Порядка, их нынешний город находится под суровым контролем Ордена Порядка, который все время держит там свой оккупационный гарнизон. Хотя, есть легенды, что у уцелевших древних могущественных некромагов, есть ещё один секретный подземный город, Водопад Костей, где они ждут своего часа, что бы отомстить "порядковцам", да и просто всем живым существам. У "тёмных" все сложно, есть с десяток деревень оборотней, вампиры живут в поместьях очень автономной от своей фракции жизнью, а у самих чернокнижников есть свой город. Попасть туда трудно, ведь его охраняют могущественные инфернальные твари, которые не пропустят никого, у кого нет так называемой "истинной тьмы" в сердце. Что касается магов света, то у них есть своя стальная механизированная летающая крепость, что парит где‑то в мире Грани. Попасть туда сложнее всего. В мире магов даже есть поговорка, легко, как попасть в крепость Сияние, что означает невыполнимое задание. К тому же, говорят, она оправдывает свое название, излучая неимоверно ослепительный свет.
Я слушал с большим интересом. Эти города, думаю, они были захватывающими.
— Я бы хотел попасть в каждый из магических городов, — произнес я, неожиданно для самого себя.
— Хо — хо, какие амбиции, Странник. Тот маг, что побывал хоть в половине из них, может считать себя счастливчиком. Но что бы на всех этих засекреченных вражеских территориях, это не возможно.
— Но, я же Странник, — улыбнулся я в ответ, — вдруг мне предначертано это великое путешествие.
Бестия загадочно улыбнулась и внимательно посмотрела на меня.
— Почему ты так смотришь? — удивился я.
— Не знаю, просто чувствую, что передо мной важный персонаж интересной драмы, что разыграется совсем скоро. Вот только, — волшебница подошла ко мне своим мягким кошачьи шагом, провела рукой по моей щеке, от чего по телу снова пробежала волна пламени, и, приблизив свои губы, тихо прошептала на ухо, — будет ли он героем или же чудовищем? Хотя, может, и тем и другим? Никогда не знаешь заранее.
После этого Бестия мягко отстранилась от меня и произнесла своим убаюкивающим бархатным голосом:
— Как я понимаю, в Храме Тысячи Религий ты уже был, тогда быть может навестим Храм Змея?
— С удовольствием, говорят это очень интересное место. И, насколько я помню, это недалеко отсюда.
Мы пошли по мощеной камнем узенькой улочке, построенной в европейском стиле. Вокруг были небольшие двух — трех этажные разноцветные домики, в основном магазинчики ритуальных товаров и религиозной литературы. Не зря же эта улица называлась Храмовой.
Редкие прохожие, что иногда попадались нам на пути, не обращали на нас никакого внимания, лишь изредка удостаивая беглого взгляда. Мне казалось это странным, ну пускай во мне не было ничего примечательного, но уж эта экстравагантная рыжая красотка в кричаще красном платье, что шла со мной под руку, по идее, должна была бы привлекать внимание. В мире людей так и было бы, но, видимо, здесь все по — другому. Хаоситы были слишком избалованы зрелищами и привычны ко многому. Лишь раз, проходивший мимо нас мужчина в смокинге, улыбнулся Бестии, и приподнял свой цилиндр. Бестия кокетливо улыбнулась в ответ и ответила легким кивком головы. И почему я вдруг почувствовал укол ревности? Совсем с ума схожу.
Через несколько минут слева от нас показалась большая площадь, посреди которой стоял Храм Тысячи Религий, белокаменное круглое здание с сотнями башен, в каждой из которых располагалось святилище какой‑то религии. Каждая башня достигала полсотни метров, а может и более. Наверху она заканчивалась позолоченной крышей, которую украшал символ, представленной в башне религии, как то крест, полумесяц, шестиконечная звезда Давида и так далее. Я уже был здесь с наставником, по этому, мы не стали задерживаться и пошли дальше. Все‑таки хотелось успеть посмотреть еще многое. Мы шли по Храмовой улице около десятка минут, пока не вышли на другую большую площадь. И тут я увидел его, Храм Змея! Я невольно охнул от удивления и восхищения. Там все‑таки было чему удивляться. Большое, нет просто огромное здание, в виде серого конуса, который по периметру оплетает гигантский чёрный змей. Его хвост начинался у золотых ворот, тело обвивалось кольцами вокруг всего здания, а голова возвышалась на самой верхушке. Оскалившаяся пасть была направлена в небо. Змей смотрел ввысь своими алыми глазами, оголив клыки, словно перед атакой. Символ непокорности и непреклонности хаоситов, он так же являлся и символом мудрости, хладнокровия и гибкости мышления. Змей был сделан из какого‑то неизвестного мне чёрного камня, вокруг него клубилась тёмная дымка, словно пар или туман. Я читал, что при свете луны Змей выглядит, словно живой, и камень из которого он сделан, блестит как настоящая чешуя. Это удивительное зрелище, жаль, что комендантский час в Академии в ближайшее время не позволит мне насладиться видом ночного храма.
— Почему хаоситы поклоняются Змею? — задал я давно интересующий меня вопрос. — Ведь во многих религиях людей, змей является негативным символом, образом антипода Бога, символом зла, лжи и искушения?
— Люди очень суеверны, — ответила Бестия, любуясь огромной змеей, — они полны страха, и бояться даже собственной тени. Почти все зло, что они совершают, все страдания, что приносят себе и другим, исходят из страха, из боязни всего, что не помещается в их примитивненький мирок комфорта, в их узколобую картинку мира. Но мы, маги Хаоса, стремимся к бесстрашию, ибо оно — ключ к силе и свободе, к праву быть собой и не прогибаться под изменчивый мир. Чего более этого можно возжелать? Что может быть более ценным призом?
