Люцифер остановил процессию и обратился к Мульциберу:
— Посмотри, мой дом еще не готов принять меня: люди кишмя кишат на зеленой Земли. Ты еще не распечатал Свиток Судьбы и не освободил силы разрушения, которые должны избавить мой мир от паразитов, от этой грязи, которую Громовержец осмелился создать до того, как я получил власть. Даже сейчас эти падшие создания интригуют, готовя оружие против меня; и они еще живы. Ну, и где же твоя мудрость?
Мульцибер низко склонил голову.
— Слава, вечная слава вам, о величайший из монархов! Ваше Величество, вы сами приказали, чтобы те, кто поклоняется вам и совершает преступления во имя вас, могли бы дальше жить вечно, рабами, заслуживающими смерти и осужденными на смерть, но прощенными. Мы не можем дать власть всеобщему ужасу и разрушению на Земле до тех пор, пока ваши верные слуги не отделены от остальных людей; сделать иначе — означает вложить ложь в сияющие уста Люцифера, а этого никак не может быть.
Люцифер поднял голову и взглянул на темные облака и темное небо.
— Посмотри, их оружие зажигается. Слава и империя, все заколебалось. Как мы можем стереть пятно с нашей чести? Потому что мы должны, как первый наш шаг, получить присягу всей Земли, а мы до сих пор не раздавили скорпиона.
— Но что может оружие этих ничтожных созданий сделать духам, таким как мы? — спросил Мульцибер. — Никакое пламя, зажженное руками людей, не в состоянии повредить нашей чистой высшей плоти; только солнце могло бы остановить нас, но мы победили и прогнали его. Верно ли я считаю, что обычные люди не могут свести с небес огонь солнца?
— И тем не менее они сделали это. Смотри, — ответил Люцифер.
Над их головами появился белый свет, и, в самой середине света, увенчанный славой Гиперион; он погнал огненную колесницу на Ахерон и поднял лук света.
Люцифер ступил вперед, мгновенно став выше башен Ахерона, и широко раскинул огромные крылья, скорее похожие на зимние облака. Ангелы Ахерона, оказавшиеся в его тени, уцелели; но остальные пожухли, как осенние листья в огне.
Ахерон был уничтожен; пламя охватило остатки сломанных, треснувших башен, дым плащом покрыл их и дымящееся море, огромная колонна дыма и огня поднялась в сияющее горящее небо.
Люцифер шагнул прямо в небо и первым же взмахом скипетра убил жеребцов солнечной колесницы. Гиперион, раскинув золотые крылья, взлетел в воздух, встал на обломках колесницы и обнажил свой великий меч Адуст.
Второй удар скипетром Люцифера разломал меч на кусочки, пробил золотую нагрудную броню Гипериона и ударил Бога Солнца прямо в сердце.
Ворон надел медные защитные очки и посмотрел вверх в то мгновение, когда включил зажигание.
В воздухе над Ахероном появилась сфера совершенного белого света, окруженная мгновенно возникшей ударной электрической волной и огнями святого Эльма, которые как искры улетели в море; сфера покраснела и расширилась, на ней появилась рябь бело-голубых и серебристых искорок, море с каждой стороны от нее забурлило и выгнулось, как если бы около вспышки изогнулись лучи света и само пространство.
Башни Ахерона растаяли как воск. Страшный взрыв поднял в воздух горящие остатки башен и огромное количество воды, как если бы гравитация на время перестала существовать.
Огромный темный обломок, окутанный дымом и пламенем, пронзил центр сферы, и она лопнула, как мыльный пузырь, из нее выметнулся огонь, сжигая все от горизонта до горизонта.
Чудовищный гриб, похожий на непрерывно меняющий форму огромный кулак, пронзил облака, ударил гром, но черный свет охладил и поглотил красный.
И наступила мгла, когда поднявшие темные облака проглотили последний свет взрыва.
Корабль затрясся от ударной волны.
— Смотрите! — крикнул Ворон.
Посреди взрыва, отделившись от густого облака дыма, поднялась огромная фигура совершенной ангельской красоты, на ее лбу бледным светом сверкал третий глаз, диадема, освещая суровое высокомерное лицо, ее черные крылья как облака дыма распростерлись в небе над океаном. В руках она держала золотое тело мертвого ангела, увядшие лавровые листья падали с золотой головы, сломанный меч и лопнувший лук скользили вниз из его безвольных пальцев.
После того, как свет вспышки растаял в небе, Люцифер небрежно бросил тело в океан, где оно осталось плавать, лицом вниз, упавшие крылья раскинулись по волнам как два острова.
Люцифер сделал шаг по поверхности моря и поставил одну ногу на палубу авианосца. Его ступня покрыла все пространство от правого борта до левого, а давление его ноги пересилило мощь моторов, так что винты корабля только вспенивали море без всякого эффекта.
Люцифер посмотрел вниз: бледный свет на лбу ангела собрался в пучок света и упал на палубу. Лемюэль отдернул покрывало Чаши и живой свет хлынул в воздух вокруг него, и хотя Пендрагон, Ворон, Гален и остальные окоченели и упали на палубу, побежденные силой этого света, но остались живы. Все они лежали навзничь, дрожа от холода, не в силах пошевелить рукой или ногой.
Люцифер поднял скипетр, и мышцы его поднятой руки стали похожи на колонны, которые могли бы удержат весь мир. Корабль оказался в тени его руки и скипетра.
Из облаков пошел снег, который стал собираться в тени его невообразимо огромных крыльев.
Только Прометей остался на ногах, но и он казался мошкой по сравнению с Люцифером, или высокой сосной, растущей в тени огромной ледовой горы. Но Прометей даже не взглянул вверх; он держал в руке мотор одного из разбитых вертолетов и с восхищением рассматривал его.
Ворон посмотрел туда, где, недалеко от него, лицо жены было вдавлено в палубу. В ее испуганных глазах стояли слезы. Синими дрожащими губами она слабо прошептала:
— Ворон, сделай что-нибудь! Я боюсь.
Ворон с трудом согнул руку и подложил под себя. Совершенный и прекрасный голос Люцифера слетел с неба:
— Прометей Локи! Склонись передо мной, обманщик, поклянись мне в верности и тогда я пощажу грязных червей, которых ты сотворил. Склонись! Или, если ты будешь сопротивляться, я буду посылать каждую минуту по приливной волне, и они смоют все человеческие города. — Он открыл и закрыл свои крылья, на далеком горизонте собрались огромные волны и побежали по морю.
Прометей удивленно посмотрел вверх.
— Поклясться тебе в верности, старший брат? Чем ты заслужил это? Что изобрел?
— Великий город Нью-Йорк полностью затоплен. Стал моим. И разве я не твой старший брат?
По скованным холодом рукам и ногам Ворона поползли теплые искры, он оперся, как на костыль, на разряд молнии, который появился ниоткуда, и тяжело встал; в его ноги вернулась сверхчеловеческая сила.
