— Добро пожаловать, — сказал казантарец, глядя на распластавшегося у балконной двери Армаока.
Он взял с каминной полки маленький колокольчик и позвонил. Почти сразу в комнату вошли четверо охранников — тех самых, которых Нармин видел в соседней комнате, — и ни один из них не выглядел заспанным.
— Обыщите моего гостя и усадите в кресло, — приказал им Дьяк, придвигая для себя стул, — и позовите минут через десять лорда Маграда.
Стражники отобрали у Нармина оружие, обшарили его карманы, подняли и усадили напротив хозяина башни. Армаок понимал, что его парализовали при помощи волшебства, но чувствовал, что может говорить. Однако пока предпочитал молчать. Было ясно, что его ждали и просто заманили в ловушку. Возможно, казантарец не думал, что незваный гость продвинется так далеко. Что ж, Нармину хотелось думать, что ему удалось хотя бы удивить Дьяка.
Тем временем охранники вышли, повинуясь знаку хозяина, и Армаок остался с казантарцем наедине. Тот смерил его снисходительным взглядом и взял со стола бокал белого вина. Отпив маленький глоток, он покрутил фужер в руках и сказал:
— Лорд Армаок, если не ошибаюсь?
— К вашим услугам, — Нармин постарался, чтобы голос не выдал страха, который он испытывал.
— Зачем пожаловали? На дружеский визит не похоже.
— Тут вы правы.
— Какую же цель вы преследовали? — Дьяк держался подчеркнуто вежливо, и казалось, будто ему и так уже все известно.
— Полагаю, она для вас не секрет, — ответил Нармин.
— Я лишь подозреваю. — Дьяк достал кисет, трубку и принялся набивать ее табаком.
Хотя он был в домашней одежде, Армаок с удивлением заметил под ней черный панцирь. Похоже, его визита и правда ждали.
— Ошибусь ли я, если предположу, что вы прибыли сюда с целью убить некоего Магоро, изрядно досаждающего вашему императору? — спросил Дьяк, раскуривая трубку и не глядя на пленника.
— Нет, вы абсолютно правы, — ответил Нармин, не видя смысла отпираться. — Могу ли и я озвучить догадку?
— Прошу, не стесняйтесь, — казантарец с самодовольным видом выпустил вверх струю сизого дыма.
— Вы и есть Магоро?
Дьяк кивнул.
— Лорд Армаок, — проговорил он с чуть насмешливой улыбкой, — скажите, как вам стало известно про это место? — он повел вокруг себя рукой.
Нармин попытался пожать плечами, но у него не вышло.
— Не хотите отвечать? — неправильно понял его молчание Дьяк. — Что ж, тогда я спрошу по-другому: не получили ли вы сведения о местонахождении моего убежища от Первого Советника Квай-Джестры?
— Хотите сказать, он работает на вас? — скептически отозвался Нармин. В это он поверить не мог.
— Отнюдь. У этого человека свои интересы, и связаны они целиком с Урдисабаном. Но как вы думаете, могли его шпионы добраться сюда и, главное, покинуть окрестности башни без моего желания?
— Значит, вы позволили им выследить вас?
Дьяк кивнул. Он уже докурил трубку и встал, чтобы вытряхнуть пепел в камин.
— Но зачем? — спросил Нармин, следя за ним взглядом.
— Чтобы вы пришли ко мне.
— Я?
— Ну разумеется. — Дьяк ухмыльнулся. — Кого еще послать, как не того, кто прошел школу ассасинов, да к тому же путался с женой своего начальника? Об этом уже поползли слухи, а вы же знаете, как Камаэль не любит шумихи.
Нармина слегка покоробило от того, с каким пренебрежением казантарец назвал императора по имени, но он промолчал: сейчас не хотелось вступать в препирательства. Ему было любопытно узнать, насколько глубоко влез Дьяк в дела Урдисабана.
— Зачем я вам понадобился? — спросил он.
— Мне интересны люди, которым я могу что-нибудь дать, — отозвался казантарец.
— Неужели и я вхожу в их число? — усмехнулся Нармин.
Дьяк пожал плечами:
— Может, да, а может, и нет. Это я и собираюсь выяснить.
— Слушаю.
— Во время одного нашего разговора вы обмолвились, что были бы не прочь кое о чем позабыть. Думаю, не ошибусь, если предположу, что речь шла о леди Мартинбейр.
— Вы очень догадливы, — не стал отпираться Нармин.
— Я могу избавить вас от чувства к ней и даже от воспоминаний о том, что вы совершили ради нее. Вас ведь это мучает?
— Еще как! — признал Нармин. — И что вы хотите взамен?
— Судя по тому, как скоро вы об этом спросили, вы склонны отказаться от моего предложения, — заметил Дьяк.
Он вернулся к столу и сел на стул, положив руки на колени.
— Это вы наслали на меня сны о… Пирасионе? — спросил Нармин.
Дьяк кивнул:
— Мне хотелось, чтобы вы припомнили то, что совершили. Больше я не стану так делать, но вы же понимаете, что воспоминания все равно будут вас преследовать.
— Прекрасно понимаю, — отозвался Нармин. — Знаете, господин посол, ваше предложение действительно очень заманчиво. Я бы с великим удовольствием избавился и от своей страсти, и от видений прошлого, но я знаю, что вы потребуете взамен то, что я не смогу вам дать.
— Что же, например?
— Измену.
Дьяк несколько секунд смотрел на Нармина, затем взял бокал и сделал большой глоток. Поставив его на место, он откинулся на спинку стула и сложил руки на груди.
— Что ж, — сказал он, пожав плечами, — раз так, то я вынужден оставить вас здесь в качестве пленника, пока мои дела в Урдисабане не будут закончены.
— Хотите сказать, что не убьете меня? — Нармин был искренне удивлен.
— Зачем? Я не получаю удовольствия от насилия, — сказал Дьяк. — Я вижу в нем только необходимость нашего несовершенного мира.
— У вас очень извращенное представление о нашем мире, — заметил Нармин.
Казантарец поднял брови.
— Это говорит убийца? Вспомните старого барона.
— Вам известно, как я наказан, — мрачно ответил Нармин.
— Это так, — согласился Дьяк.
— Откуда вы узнали об отравлении?
— Мне это кажется очевидным. Молодая жена, старый муж. Привлекательный лорд, который почти всегда рядом. Болезнь и смерть супруга, слухи о любовной связи, — казантарец развел руками.
— А Сафир? — спросил Нармин. — Он здесь на каких правах?
— Об этом вы сами его спросите. Вы же слышали, как я приказал его позвать.
— Он действительно изменил короне?
— И да, и нет.
— Как это понимать?
— Он сам объяснит, если захочет. — Дьяк поднялся. — Я уже слышу его шаги.
— Что бы вы потребовали, если бы я согласился на ваше предложение? — неожиданно для самого себя спросил Нармин.
— Помочь вашему другу.
— Сафиру?
— Да.
— В чем?
— Убить императора. — Дьяк направился к двери и распахнул ее в тот самый миг, когда на пороге возник Сафир.
