По всему дворцу слуги были заняты последними приготовлениями, меняя белье, отскребая и начищая полы, полируя статуи и перила, раскладывая дрова по каминам и стряхивая наледь с внутренних ставен гостевых комнат.
Вся прислуга отчаянно хотела знать, что же затевается во дворце, с того самого момента, как поздно вечером Брейгаль выгнал их на работу так, словно это было раннее утро. Большинство было убеждено, что дворец готовится к визиту. Когда Ления подслушала разговор Ганса и фон Фолька, она стала единственным человеком, который, будучи ниже дворецкого по статусу, все же знал детали предстоявшего мероприятия. А ей некому было рассказать о своей тайне. Даже сейчас, работая среди толпы слуг, она была одинока.
Она шла по западной галерее с двумя ведрами теплой воды, чтобы сменить девушек, чистивших главную лестницу, и увидела начавшийся снегопад. Она удивилась, как Круца может ходить по городу в такие ночи.
Как раз перед тем, как колокола зазвонили бдение, отряд Волков въехал в главные ворота, взобравшись на Дворцовый Холм. Стук копыт их боевых коней заглушался снегом. Арик ехал впереди, сжимая в левой руке Знамя Ульрика. За ним тесным строем ехали Моргенштерн, Драккен, Аншпах, Брукнер и Дорф, а за ними — еще дюжина Волков, по шесть бойцов из Красного и Серого отрядов. Пантера у ворот приветствовал их и указал путь вокруг двора к казармам графской стражи.
Восемнадцать боевых коней остановились на каменном плацу перед казармой, выдыхая клубы пара, неуверенно переступая с ноги на ногу в мягком глубоком снегу. Пажи с розовыми от мороза — словно под цвет ливрей — лицами побросали лопаты и наперегонки бросились принимать поводья. Пока они отведут скакунов в конюшни, у них будет время отдохнуть и согреться.
Арик проворно спрыгнул с коня и двинулся к дверям. По пути к нему присоединились Брукнер, Ольрик из Серых Волков и Красный Волк Бертольф. У входа в казарму стояли рыцари-Пантеры с факелами, в полном боевом облачении, хотя Арику всегда было трудно отличить боевые доспехи графских телохранителей от парадных. Арик отсалютовал Пантерам.
— Арик, Белый Волк, Знаменосец. Великий Волк следит за тобой, брат. Ар-Ульрик, да благословенно будь его имя, поручил мне командовать подкреплением Храма.
Стоявший впереди остальных Пантера поднял золотое изукрашенное забрало. На Арика глянуло темное, суровое лицо, рядом с золотыми и красными инкрустациями на шлеме смотревшееся болезненным и бледным.
— Я Фогель, капитан, Вторая Графская Вотчина. Сигмар благословляет тебя, рыцарь Храма. Господин капитан фон Фольк сказал мне о вашем прибытии.
Арик почувствовал напряжение в его голосе. Человек выглядел больным, да к тому же, как показалось Волку, он все еще сохранял чувство соперничества, которое долгие годы разделяло Храмовников и Телохранителей на два непримиримых лагеря. Да, в глазах фон Фолька отношения между Волками и Пантерами могли и смягчиться, размышлял Арик, но старые предрассудки глубоко пустили свои корни и сближение двух сил не произойдет в одночасье.
— Мы высоко ценим поддержку Храма в этот переломный момент, — продолжал Фогель, и голос его выражал какие угодно чувства, только не признательность. — С границы докладывают, что, несмотря на снегопад, посольство прибудет через пару часов. А братство Пантер… обезлюдело. Многие из нас слегли в лихорадке.
— Мы будем молиться за их исцеление. Они сильные, крепкие люди и переживут эту напасть. — Арик говорил уверенно, но Фогель, разворачиваясь к дверям, чтобы отвести Волков в казарму, пошатнулся. Волк видел темные дорожки пота, избороздившие бледное лицо Пантеры. И этот запах… отвратительный запах болезни, наполовину скрытый за изысканными благоухающими маслами. Фогель был не единственным больным рыцарем в этом отряде.
«Ульрик, храни нас», — подумал Арик. Запах ничем не отличался от городского воздуха, когда в город приходит чума. И Аншпах, помнится, пересказывал какие-то слухи о чуме в трущобах.
Почетный караул Пантер двинулся за Ариком и Фогелем, за ними пошли Волки. Они прошли через мраморную колоннаду в продуваемый сквозняками главный зал, освещенный свечами и — какая роскошь! — масляными лампами. Огоньки тянулись в каждом направлении на милю, как показалось Арику, вдоль покрытых гобеленами и зеркалами стен.
— Просто скажите нам, что делать, и мы этим займемся, — сказал Арик. — Какие обязанности вы на нас возложите?
— Я не ожидаю от вас того, что вы сможете разобраться в лабиринте переходов этого дворца. Даже план этого здания может смутить чужаков своей сложностью. — Казалось, Фогель наслаждался, произнося слово «чужаки». Он всячески обращал внимание Волков на то, что они на земле Пантер. — Не отставайте от местных, или потеряетесь. Для обхода здания нам нужны патрули, но их я составлю из Пантер. Вас же я хотел бы видеть на страже покоев наших бретонских гостей.
— Это честь для нас, — сказал Арик. — Покажите нам, где мы должны будем стоять.
Фогель кивнул. Он махнул рукой, и два рыцаря подошли к нему. Их забрала были опущены, и воины казались Арику какими-то механизмами. Он никогда раньше не осознавал, как ему нравится обычай Волков идти в бой без шлемов. Лица и их выражения могут многое сказать без слов, и особенно — в пылу битвы.
— Красс! Гуингол! Покажите Волкам их посты.
— Слушаюсь! — ответил Гуингол. Или Красс. «Как, Ульрик великий, их различают за этими золочеными решетками?»
Фогель обернулся к Арику.
— Стойте непоколебимо, Волк. Это касается всех вас. Пароль — «Северный Ветер».
— «Северный Ветер».
— Ты не должен его говорить никому, кроме своих бойцов. Если кто-то, кого ты встретишь, не сможет назвать пароль, задержи его. Или убей. Никаких исключений.
— Я понял. Фогель отсалютовал.
— Надеюсь, день пройдет хорошо. Может статься, от нас больше ничего не потребуется.
— Так тому и быть, — учтиво улыбнулся Арик. Фогель и его люди развернулись и ушли по коридору, звеня доспехами. Арик обратился к Гуинголу и Крассу.
— Пойдем и мы?
Пантеры кивнули и пошли вперед. Волки двинулись за ними.
— Это местечко дурно пахнет, — прошептал Бертольф.
— Пахнет болезнью, — согласился Брукнер.
— Чумой, — сурово поправил Брукнера Ольрик. За их спинами Драккен вскинул беспокойный взгляд на Моргенштерна.
— Серый Волк прав? Это чума?
Моргенштерн громко, сочно расхохотался, кираса, прикрывавшая его объемистый живот, заходила ходуном.
— Ну, малыш, ты чересчур много слышишь и мало знаешь. Какая чума в такую холодину? Да не может такого быть!
— Обычная простуда, — угрюмо сказал Дорф, оборвав свое насвистывание.
