Молчание, последовавшее за его словами, сделалось тягостным. Рэйн и его мать обратили друг к дружке укутанные вуалями головы. Остальные торговцы сидели молча, храня наследную тайну. Кефрия вдруг поняла, какую ошибку они совершали. Увы, даже зная об этом, она мало что могла предпринять. Выбор оставался за жителями Чащоб — то ли прятаться дальше, то ли открыто заявить о себе.
И они сделали выбор. Рэйн откинулся в кресле, скрестив руки на груди.
— Ясненько, — мрачно протянул Малявка Келтер. Его широченные красные пятерни вновь легли на столешницу, а кресло со скрипом поехало назад. Могучий рыбак намеревался встать и уйти.
Сельден успел раньше. Быстро стиснув под столом руку матери, мальчик проворно вскочил на ноги. И при всей малости его лет выражение лица у него было такое, что все взгляды поневоле обратились к нему.
— Все началось, — прозвенел его голосок, — с того, что я рассказал Малте о забытом лазе в подземный город Старших.
Никто не перебивал его, рассвирепевший было Келтер тихо опустился обратно в кресло, и Сельден решил пояснить:
— Это ведь и моя тоже история. Торговцы Удачного и торговцы из Дождевых Чащоб — родня, так? И потом, я там был и все видел! — И мальчик с вызовом глянул на Рэйна. — Она не только твоя драконица. Она и моя. Просто ты ожесточился против нее, а я нет. Она нам обоим жизнь спасла!
Сельден обвел взглядом обращенные к нему лица. И в это время Рэйн неожиданным движением сдернул капюшон, сорвал вуаль и, тряхнув головой, отбросил назад гриву вьющихся темных волос. Его глаза горели яркой медью. Он обратил их на каждого по очереди, как бы приглашая обозреть тонкую кайму чешуи кругом глаз и рта и бугристый гребень на лбу вдоль границы волос. Когда же Рэйн повернулся к Сельдену, в его глазах было уважение.
— На самом деле все началось много раньше, нежели мой юный родственник способен припомнить, — начал он негромко, очень спокойно. — Думается, мне было вполовину меньше лет, чем ему, когда мой отец впервые повел меня глубоко под землю, в чертог Коронованного Петуха, где пребывала драконица.
— Я просто не уверен… — Брэшен стоял на баке подле нее. Туман, сгустившийся к вечеру, успел вымочить ему волосы, заставляя их свиваться кольцами, и серебряными бисеринами оседал на одежде. — Все успело здорово измениться. И дело не в тумане. Тут и уровень воды, и очертания леса, да и сама линия берега. Перед глазами одно, а помню совершенно другое!
Его руки лежали на поручнях. Совсем рядом. Но не касаясь. Альтии очень хотелось притронуться к нему, но она справлялась с искушением. И была очень этим горда.
— Можно просто обождать где-нибудь здесь, — предложила она. Говорила она негромко, но голос странно отдавался в тумане, все время казалось, что его неестественно далеко слышно. — Отчего не подождать, пока другое какое-нибудь судно пойдет туда или оттуда?
Брэшен медленно покачал головой.
— Еще не хватало, — сказал он, — чтобы кто-нибудь подошел осведомиться, кто мы такие, или сразу ринулся на абордаж. Это и так с нами вполне может случиться, когда доберемся до Делипая, но тыкаться наподобие слепого котенка — нет уж! Если мы хотим чего-то достичь, мы должны войти к ним в гавань по-щегольски, даже нахально и бросить якорь с таким видом, будто полностью уверены в радушном приеме! Чем более самоуверенным и хвастливым придурком я буду выглядеть в их глазах, тем и лучше. Все меньше насторожатся… — И он усмехнулся в потемках уголком рта: — Тем более, чтобы изобразить такого придурка, мне особо и притворяться не понадобится, а?
«Совершенный» стоял на якоре у болотистого берега, густо поросшего лесом. Зимние дожди превратили каждую мелкую речушку в сущий поток, переполненные болота превратились в озера, во время высоких приливов уподоблявшиеся морским лагунам, и чего больше было под килем у корабля — соленой воды или торфяного болотного стока, — разобраться было невозможно. В сгущавшейся темноте живые деревья и мертвые коряги приобретали странные очертания. Иногда туман разрывало ветерком, и тогда взору представало густое сплетение ветвей, перевитых лианами, украшенных пышными бородами мхов. Лес, не зря называемый дождевым, стоял по колено в воде. Брэшену и Альтии пришлось наблюдать долго и тщательно, прежде чем они заметили в сплошной стене зелени несколько нешироких разрывов. Каждый из этих разрывов с равной вероятностью мог оказаться устьем длинной, извилистой реки, по которой можно было добраться до сонной лагуны, приютившей пиратскую столицу Делипай.
Брэшен в очередной раз прищурился на видавший виды обрывок парусины у себя в руке. Это был его изначальный набросок, сделанный тайно и второпях в те времена, когда он плавал старпомом на «Кануне весны».
— Кажется, вот тут обозначены плотные заросли водяной травы, показывающиеся в отлив. — И вновь огляделся кругом, чтобы после тихо сознаться: — Не знаю. Просто не знаю.
— А если выбрать способом тыка? — подала голос Альтия. — Худшее, что может случиться, — просто зря время потратим.
— Потратить время — это лучшее, а не худшее из возможного, — поправил Брэшен. — А худшее… как бы тебе сказать. Допустим, мы увязнем в какой-нибудь забитой илом протоке. Начнется отлив — и мы застрянем уже насмерть. — Нарисовав эту радужную картину, капитан довершил: — Только, чует моя душенька, придется мне сделать выбор да и положиться на удачу.
На корабле было очень тихо. По сугубому распоряжению Брэшена команда ходила чуть не на цыпочках и переговаривалась исключительно шепотом. Никаких огней не зажигали, ни ходовых, ни стояночных. И сам Совершенный как мог старался приглушить постукивания и поскрипывания, производимые частями его деревянного тела, а все паруса были спущены и плотно увязаны. Известно же, как далеко и отчетливо разносятся звуки в тумане. Вот и пускай другое судно, которому случится приблизиться, первым выдаст себя. А мы будем сидеть тихо и слушать.
Янтарь подошла неслышно, как призрак, и молча остановилась рядом с Альтией и капитаном.
— Может, нам повезет и поутру туман хоть немного рассеется, — проговорила Альтия с надеждой.
— Запросто может и гуще стать, — вздохнул Брэшен. — Зато по крайней мере будет светло. Вон там! — Он вытянул руку, и Альтия посмотрела в указанном направлении. — Думаю, что это и есть устье реки. С рассветом посмотрим, куда оно нас приведет.
— Так ты не уверен? — шепотом ужаснулась Янтарь.
— Грош была бы цена Делипаю как пиратской столице, если бы его вот так запросто можно было найти, — заметил молодой капитан. — Вся штука как раз в том, что нужно знать, где искать, а без этого ни о чем даже не заподозришь!
— А что, если… — начала Янтарь неуверенно. — А что, если посоветоваться с кем-нибудь из бывших рабов? Некоторых из них на Пиратских островах захватили…
Брэшен качнул головой:
— Я уже спрашивал. Все поголовно клянутся, что даже слыхом не слыхивали о Делипае. И уж подавно — что никогда не пиратствовали. Сама попробуй с любым из них потолковать. Каждый назовется сыном беглых рабов, осевших здесь на островах в попытке начать новую жизнь. Однажды появились охотники на рабов либо из Джамелии, либо из Калсиды, поймали парня, зататуировали и продали на рынке Джамелии. А новый хозяин его в Удачный привез. Такая история.
Янтарь поинтересовалась:
— Она кажется тебе мало похожей на правду?
— Отнюдь, — усмехнулся Брэшен. — Куда уж правдоподобней. Вот только людям, знаешь ли, свойственно хотя бы в общих чертах запоминать места, где выпало жить. Особенно в детстве. А эти ребята уж до того истово клянутся, будто ничегошеньки припомнить не могут, что я начинаю до некоторой степени сомневаться.
— При всем при том они отменные моряки, — добавила Альтия. — Когда их переставили в мою вахту, я ждала, что придется глотку срывать, а они работают — залюбуешься. Стараются не хуже, чем когда впервые пробрались на борт и начали тайно помогать. Хотели, правда, держаться своим кружком, но я не позволила, и никто не стал возмущаться. И еще Харгу, как мне кажется, недостает былого командирства над остальными, потому что в моей вахте все работают наравне. В общем, очень хорошие матросы. Я бы сказала, даже слишком хорошие для своего якобы первого плавания!
— Честно признаться, — вздохнула Янтарь, — когда я предложила взять их на борт и за честный труд предоставить им возможность вернуться домой, мне и в голову не приходило, что их верность придется однажды поставить под сомнение. И вот до чего дошло.
— Ничто так не ослепляет, как желание сделать ближнему добро, — заметила Альтия и с улыбкой подтолкнула Янтарь. Янтарь тоже вспомнила их давнюю беседу и понимающе улыбнулась в ответ, и отчего-то Альтия на мгновение испытала неловкость.
