по пробкам домой после зоомагазина. Триш играла с хомяком по кличке Хомяк на заднем сиденье такси, а Ида строила глазки таксисту. Так, от нефиг делать.
Мать Попугая в списке контактов Иды не значилась, потому что обычно они не созванивались, поэтому Ида взяла трубку без задней мысли, даже с чувством предвкушения, что ей звонят аферисты, и её может ждать невероятный диалог, который хоть немного разбавит её скуку. Но это была всего лишь Феодора.
Женщина сходу начала что-то требовать, даже не поздоровавшись. Мол, мы едем к Кешеньке и берём Триш с собой. Потому что папе нужно общаться с дочкой. А там есть море, и девочке будет приятно ходить с любимым папочкой по берегу.
С «любимым папочкой»? Интересно… Ида в окружении своей дочери таких мифических существ точно не встречала. А если Савельева так обзывает своего дорогого Кешеньку, то у неё явно проблемы.
Дорогого, кстати, в прямом смысле этого слова: держать сына наркомана на полной изоляции — дело нелёгкое. Да и Иннокентий им не особо помогал, периодически устраивая побеги в поисках новой дозы.
И эта истеричка хочет, чтобы Ида позволила отвести своего ребёнка к этому существу?
— Нет. Не берёте, — зло процедила Ида. Внутри она буквально закипала от такой наглости. А Савельеву и вовсе хотелось огреть чем-нибудь да потяжелей. А то живёт в мире своих фантазий и не понимает, что реальность далека от них, как Питер от Сочи.
Интересно, а Илья Дмитриевич вообще в курсе потрясающих идей своей жены? Внутренняя чуйка подсказывала Иде, что нет. Небось сидит в своём хирургическом отделении и даже не чует, что в семье намечается буря.
— Это ещё почему? — возмутилась мать Попугая, а Ида тем временем включала запись телефонного звонка. Она-то, в отличие от своей оппонентки, не дура и всегда обзаводится компроматом.
— Вам действительно нужны объяснения? — с притворной вежливостью спросила Морина. И эта вежливость далась ей ох как тяжело.
— Да! — от возмущения Савельева перешла чуть ли не на ультразвук, от которого поморщились и Ида, и таксист. Лишь Триш на заднем сиденье, словно ничего не замечая, продолжала нянчиться с Хомяком.
— Ваш сын нестабилен и непредсказуем. Он кидается на санитаров. Его периодически связывают. Неужели вы всерьёз думаете, что это то, на что нужно смотреть маленькому ребёнку?
— Он её отец!
— Хороший же отец! — желчно процедила Ида. — Прямо-таки лучший! Знаете, сколько раз он за всю её жизнь позвонил и спросил, как дела у его ребёнка?
Феодора молчала, а Ида с триумфом произнесла:
— Ноль. Понимаете? Ноль. Ни разу. За все четыре года! Ему абсолютно плевать на собственную дочь!
— Это неправда, — стояла на своём мать Попугая. — Он очень любит эту девочку.
— Разве что в ваших фантазиях, — не сдержалась Ида, понимая, что вряд ли сможет использовать этот разговор, как вещественную улику.
— Ты сегодня же привезёшь девочку, и мы полетим к Кеше, — выдвинула ультиматум Савельева.
— Триш боится летать, — лаконично выдала Ида.
— А мне всё равно, чего она там боится! — зло завизжала женщина, а Ида торжествующе улыбнулась. Похоже, всё-таки можно будет использовать запись. — Она полетит — и точка!
— Никуда моя дочь не полетит, ещё раз повторяю.
— Не хочешь по-хорошему, тогда я заберу её сама. Только тогда ты её больше вообще не увидишь!
— Попытайтесь, — великодушно согласилась Ида и бросила трубку. А затем, недолго думая, отправила запись Савельеву — пусть сам разбирается со своей истеричкой.
Всё это время таксист косо поглядывал на Иду, но та была слишком поглощена своими личными проблемами, чтобы обращать внимание ещё и на него. Иду буквально потряхивало от злости. И только тихий голос Триш остановил её от желания отчебучить что-нибудь этакое сверх того, что она уже сделала.
— Бабушка звонила? — спросила она, всё так же гладя хомячка.
— Ага, — процедила Ида.
— А какая? МаБушка или ПаБушка?
— ПаБушка, — ответила дочери Ида.
— ПаБушка странная… — протянула Триш.
Ну и что тут скажешь, раз уж даже ребёнок заметил, что у человека проблемы с головой? Как там говорится? «Устами младенца глаголит истина?» Да, пожалуй.
Ида тяжело вздохнула и честно попыталась умерить клокотавшую в ней ярость.
Да, она жила на деньги Савельевых, но при этом не считала, что обязана расстилаться перед ними и уж тем более выполнять каждое их требование. Хотя, позвони ей Илья Дмитриевич и предложи то же самое, возможно, она отреагировала бы по-другому. К разумным людям она чаще всего прислушивалась. Вот только разумным такая чушь в голову и не приходит.
— А папа очень болен? — неожиданно спросила Триш, и Ида обернулась к ней. Триш смотрела на неё своим чистым, незамутнённым взглядом, и женщина ощутила, как успокаивается. Дочь всегда так влияла на неё.
— Очень, — коротко ответила она, не зная, что ещё добавить. Ведь несмотря на то, что отношения с Попугаем у них изначально были далеко не радужные, расстались они вообще чуть ли не врагами.
Однако, несмотря на то что Ида во многом поспособствовала нынешнему «уединённому отдыху» отца Триш, она всё же не считала, что имеет право хоть как-то подрывать образ отца для Триш. Иногда, как сегодня, она срывалась, но намеренно никогда не клеветала на него. Точнее, старалась просто не разговаривать о нём. Да, папа есть. Да, он болен. И нет, мы к нему не поедем, потому что он очень болен и ему может стать от этого хуже.
Савельев-старший поступал точно так же и лишь его жена лезла туда, куда лезть не стоило. Феодора Витальевна даже по имени Триш никогда не называла — для неё та была просто «девочкой». И от этого Иду каждый раз корёжило. Хотелось буквально рвать и метать. Неужели бабка развалится, если просто будет звать ребёнка по имени?
— Думаешь, он поправится?
— Если захочет, то да, — отстранённо ответила Ида.
Триш издала с заднего сиденья какой-то звук, обозначающий, что она услышала и поняла.
В полной тишине они доехали до дома. Ида прекрасно понимала, что не ей одной звонок бабки испортил настроение напрочь. Триш была смышлёным ребёнком и скорее всего слышала весь разговор, потому что визжала Феодора знатно. Поняла ли она всё, что услышала, или нет — вопрос сложный. Но задумалась малышка знатно.
Дома Триш посадила хомяка, который уже не доставлял
